Звучит как описание достойного конкурента истории церковного искусства, только в периодическом формате. Что отражает, в частности, «тотальный» подход собственно мастерской к церковным зданиям и их пространствам, и, в целом консервативные предпочтения аудитории, склонной воспринимать храм как целостное произведение, не всегда задумываясь о различии «рук», а может быть, даже вагнерианское отношение к синтезу искусств, наиболее уместное в отношении к храму как своего рода вершине развития искусства в его подчинении одной, целостной, идее.
Слово и камень. Вып.1
Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
Название, подозрительно перекликающееся с известным слоганом, авторы объясняют совершенно вне зависимости от ассоциаций, которые, как следствие, надо признать случайными, – а именно так: «мы стремимся показать, как сочетаются универсальное и современное, спонтанность интуитивного озарения и методичность интеллектуального труда, легкость слова (Логоса) и основательность камня (Материи)».
У альманаха есть ряд заметных отличий от известных изданий и по искусству, и по храмостроительству.
Прежде всего одна из его ясно обозначенных задач – «творческий диалог в потоке свободного духа Традиции». Что хочется понять как поиск новаций и свежести образности церковного искусства; на такую трактовку работает и ссылка не Евангелие от Иоанна с его знаменитыми совами о Духе, который «Дышит, где хочет». Задачу надо признать и смелой, и сложной.
Но нельзя так понимать. Ну или нельзя понимать только так, поскольку сразу же начинаются «но». Вероятно, неизбежно-необходимые. Главный редактор, руководитель мастерской ПроХрам и инициатор издания Дмитрий Остроумов, во вступлении сразу же оговаривается: «мы следуем не парадигме, которая <...> настаивает на сухом копировании. <...> с другой стороны, мы дистанцируемся от эзотерики, отвергающей традиционные формы <...> мы не манифестируем нечто новое». И – ожидаемая после такой формулировки цель: «представить попытку царского (sic! почему царского?) срединного пути».
Тут хочется заключить, что блаженны идущие по срединному пути, так как путь этот не прост. Во-первых, их упрекают с обеих сторон; во-вторых, много сил отнимает поиск баланса.
Но в заявленном формате «полилога» задача, вероятно, выполнима. Тут неплохо соседствуют заметка протодиакона Алексея Трунина «О халтуре в церковном искусстве», с очень эмоциональным рассуждением о живом искусстве: «абсолютно правильное повторение партируры, прориси, колорита, – искусства подлинного не сотворяет», – и слова историка искусства Нины Квливизде: «...в церковном искусстве самомнение, стремление к обновлению, какие-то выдумки неприемлемы».
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
Так и хочется возразить: что, вот совсем неприемлемы?
Хотя с основной частью интервью Квливизде, посвященного научной методологии исследования церковного искусства, надо согласиться. Может быть, слова о неприемлемости были о чем-то другом?
Все дальнейшее развивается вокруг двух максим: живое искусство или так называемый «канон», с которым так часто путают традицию – вещь необязательную, но склонную к тому, чтобы узурпировать не принадлежащие ей права и занимать место правил.
Читая, несложно заметить, что высказывания церковных художников – больше о творчестве, причем в значительной степени о заключенной в нем внутренней жизни, которая и призвана обеспечить непосредственное общение с прихожанином, а историки более сухи.
Может быть, поэтому справедливо решение перемежать тексты на белой бумаге с заметками – на черной, в данном случае оно как будто призвано обозначить широкий спектр полярности суждений: «мы живем в современном мире, но...», «мы должны следовать традиции, но...». Впрочем, сам по себе диапазон суждений для журнала по церковному искусству в данном случае – уже примечателен.
Другое примечательное – дизайн. Существуют журналы по церковному искусству, к которым почему-то время от времени примыкают и издания по наследию, с очень «разухабистым» дизайном. Как правило это тонкие мелованные страницы с яркими коллажами, разве что не золоченые. От них «Слово и камень» выгодно отличается крайней сдержанностью: серая обложка, контурная графика декоративных вставок, стилизованный под модерн устав заголовков, почти как было на выставке Щусева в музее Прикладного искусства. Картинок, вопреки ожиданиям, не много и очень редко – на всю страницу, разве что черно-белые. Этакий, хочется сказать, аскетизм подачи.
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
Стремясь уйти от «титановой позолоченности» обычных церковных изданий в сторону стиля и вкуса, издатели альманаха, вероятно, несколько даже перегнули палку – получилось несколько пересушено, слишком уж строго. Хочется как-то раскачать это «срединное» решение.
Хотя не исключено, что «пересушенность» – обратная сторона обилия текстовой информации. В отличие от другой группы изданий – журналов по современному искусству и архитектуре – альманах прямо-таки переполнен длинными текстами. Хотя, в основном, это интервью, «диалоги и полилоги» – то есть иногда разговор идет втроем. Да и все издание в целом определяет себя как «полилог», то есть равноправный разговора очень разных участников.
И тут двойственное впечатление. С одной стороны, само «слово»/логос, вынесенное в заголовок, провоцирует говорить побольше, и тут явственно ощущается попытка обратиться к словам как чудесным помощникам в рождении новой образности. С другой стороны, часть текстов, особенно интервью, хочется сократить: кажется, что беседы опубликованы прямо так, как были записаны, без серьезных редакционных вторжений; другая часть текстов написана так, что прочитать их, если ты не специалист, к примеру, по средневековой музыке, проблематично себя заставить. Хотя статья Ксении Образцовой о византийских темплонах вполне жива, хотя исторична и снабжена большим количеством сносок. Как следствие несмотря на близкую лично мне по настрою установку на «полилог», то есть разнообразие высказываний, отсутствие общей «расчески», направляющей тексты в какой-то общий формат или к общей цели, превращает целое в некий не очень структурированный, хотя и разносторонний, набор.
Тем не менее в качестве главной темы, и это вполне очевидно, выступает поиск того самого гезамкунстверка, синтетического, целостного, осмысленного и одухотворенного произведения религиозного искусства, которое само по себе дало бы не иллюстрацию, а некий живой смысл, новe. ценности церковному искусству как части богослужения.
В поиске путей альманах обращается к тексту итальянского архитектора Луиджи Моретти, предваренному биографической справкой Анны Болотовой, – он помещен в середине журнала, между интервью художников и статьями историков, и со всей очевидностью выступает как «ядро» замысла первого номера.
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
Определенно, такая публикация не очень вяжется с изданием, целиком посвященным церковному искусству, зато отлично подходит для профессионального архитектурного издания.
Моретти активно работал на Муссолини, в 1945 году его даже посадили в тюрьму за сотрудничество с фашистским режимом, но вскоре оправдали и выпустили. В послевоенное время он издавал журнал Spazio (Пространство), основал Институт исследования операций и прикладной математики урбанизма и, вероятно, первым, сформулировал принципы столь популярной сейчас параметрической архитектуры, главный из которых – что свобода самовыражения архитектора допустима, когда она не влияет «на характеристики, определенные аналитическими исследованиями». Он изобрел теорию ограничения свободы творчества, если так подумать.
И тут ощущается перекличка со «срединным путем», который постулирует сам альманах: для первого выпуска он нашел героя, созвучного себе по приверженности к позиции «да, но...».
Для изучения пространства Моретти увлекался созданием моделей объемов, отражающих пустоты внутренних пространств знаменитых зданий.
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
-
![zooming]()
Слово и камень. Вып.1Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
Мне не удалось до конца понять, как увлечение моделями купольных пространств, – безусловно, по-своему совершенных и удивительных, поскольку никак иначе, в таком ракурсе пространство храма не увидишь – способны помочь поиску «унитарного», то есть не-эклектичного, языка. Но в конце рассуждений, вполне здравых в смысле перечисления тупиков, Моретти приходит к довольно внезапной надежде на «беспокойный европейский дух». И уже затем, как будто не веря сам себе, архитектор проговаривается, что «отразить созвездие чистых отношений» способен «только итальянец» – смягчая, впрочем, этот внезапный итог кокетливым знаком вопроса. Что ж, итальянцы многое сделали для истории архитектуры, им, вероятно, простительна любая уверенность в невидимом.
Однако теории архитекторов и их архитектура нередко представляют собой различные высказывания. В свое послевоенное время Моретти создавал вполне модернистские произведения, и башни в духе Миса, и пластины-корабли.
Слово и камень. Вып.1
Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру
Не будем делать поспешных заключений об эклектичности журнала и оценивать степень «унитарности», которой ему удалось или не удалось достичь. Задача поставлена смелая, у издания немало особенностей, хотя, взять хотя бы speech: или Spazio, – это не первый журнал об искусстве, издаваемый архитектурным бюро. Материал обширен, а к Пасхе, которая была вчера, нам обещали второй номер альманаха, вдвое толще первого.
