Автор текста:
Энн Тинг

От музы до главной героини. Путь к признанию творческой индивидуальности

Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».

0 Энн Тинг – профессор Пенсильванского университета, автор множества научных статей по морфологии в архитектуре и практикующий архитектор. Занимаясь математическим анализом природных, естественных форм и применяя его результаты в архитектуре, она оказала огромное влияние на работу своих современников. Однако широкую известность Энн Тинг приобрела благодаря союзу с Луисом Каном. Именно поэтому всю свою жизнь она считала «эволюцией психологического развития» для высвобождения собственной креативной идентичности. В статье «От музы до главной героини. Путь к признанию творческой индивидуальности» Энн Тинг анализирует этапы этого сложного, но важного перерождения на примерах незаурядных женщин ХХ века. Статья написана в 1988 и опубликована в 1989 году, когда многие из упомянутых в ней женщин еще активно работали. Адель Ноде Сантос и сейчас в свои восемьдесят с небольшим занимается проектированием, преподает в MIT. Элламэ Эллис Лига не стало в 1991 году, а Джоан Гуди в 2009. Сама же Энн Тинг ушла в декабре 2011 года, но благодаря архитектурным архивам Пенсильванского университета у нас есть возможность познакомиться с ее наследием.

Перевод Елены Сальниковой и Антонины Шаховой

Статья опубликована в 1989 г. в сборнике 
«Архитектура: место для женщины».
Его полную версию на английском языке можно найти здесь.
Энн Тинг и разработанная ею “Tyng Toy”, 1947
Anne Griswold Tyng Collection, The Architectural Archives, University of Pennsylvania


От музы до главной героини.
Путь к признанию творческой индивидуальности

Энн Грисвольд Тинг
 
В то время как Луиза Бланшар Бетюн стала первой женщиной, принятой в Американский институт архитектуры, какая-нибудь ее современница необычайного ума и вдохновляющей силы скорее открыла бы салон. Являясь его хозяйкой, она стремилась бы быть музой, зарождать в мужчинах искру творчества. В этой роли женщина, согласно теории швейцарского психолога Карла Юнга,[1] становилась анимой мужчины, его женским началом, а он – ее анимусом, мужским началом; она будила в нем энергию созидания, а он служил проводником ее нереализованных творческих способностей во внешний мир.
 
Раскрытию творческого потенциала современной женщины-архитектора препятствует лишь один серьезный барьер – психологический. Ей следует понять суть творческого процесса и функцию так называемых «мужских» и «женских» принципов в творчестве и отношениях полов, чтобы распоряжаться своими идеями без чувства вины, оправданий и неуместной скромности.
 
В ипостаси музы проявились две незаурядные женщины XX столетия – Альма Мария Шиндлер и Лу Саломе. Альма была источником вдохновения для Малера, Кокошки, Гропиуса и Верфеля, Лу – для Ницше, Рильке и Фрейда. Их истории прольют свет на то, каких трудов стоило женщинам обрести заметную творческую индивидуальность. Более поздние примеры женщин-архитекторов покажут этапы становления образа женщины в творчестве от скромных попыток заявить о себе до полной самодостаточности.
Альма Шиндлер (1879-1964),
«первая красавица Вены», имела задатки композитора, которые могла бы развить. В 22 года она вышла замуж за сорокаоднолетнего Густава Малера, уже знаменитого на тот момент композитора и дирижера. Накануне свадьбы Малер писал ей:
 
«Как ты себе представляешь семью, где муж и жена оба композиторы? Понимаешь ли ты, как смехотворны, а со временем и разрушительны для нас обоих неизбежно окажутся эти полные странного соперничества отношения? Что если тебя посетит вдохновение, а надо работать по дому или помогать мне?.. Если мы хотим быть счастливы вместе, ты должна стать «тем, что мне нужно». А мне нужна жена, а не коллега».[2]
 
Альма приняла его условия, но через три года замужества написала в дневнике: «Я вдруг поняла: то что я проживаю, лишь кажется жизнью. Столько всего я держу в себе. Я страдаю в заточении, но почему и ради чего?» Что до Малера, то он мог сочинять музыку, только питаясь и вдохновляясь ее присутствием.
 
В тридцать один Альма повстречала двадцатисемилетнего архитектора по имени Вальтер Гропиус. Он просил у Малера ее руки, но она предпочла остаться с мужем. Через год после этого Малер умер, а Альма вскоре стала любовницей художника Оскара Кокошки. Она воодушевляла его, придавала сил и одновременно подавляла собственное развитие. Однажды Альма провела вечер в компании Густава Климта и его окружения и об этом написала: «Я была по-настоящему счастлива. Этот вечер исцелил меня после нескольких лет затворничества с Оскаром». Но Альма так навсегда и осталась музой. В 1915 году она вышла замуж за вновь воспылавшего к ней Вальтера Гропиуса, тем самым быстро заполнив пустоту после разрыва с Кокошкой.
 
Хотя Гропиус видел в Альме музу, она не разделяла его подхода к архитектуре и переживала в этом союзе ранее незнакомое ей гнетущее чувство одиночества. Но к этому времени роль музы стала привлекать ее куда больше, чем развитие собственной творческой энергии. И вот, в 1918 году, все еще будучи замужем, Альма влюбилась в поэта, писателя и драматурга Франца Верфеля. С Гропиусом она развелась.
 
Из двух дочерей Малера и Альмы в живых осталась только одна. Дочь Гропиуса умерла в возрасте восемнадцати лет, а сын Верфеля – в десять месяцев. Но смерти эти не заставили Альму уйти с головой в творчество. Она никогда по-настоящему не страдала, быстро находя утешение в новых отношениях. В конце концов Альма и Верфель сочетались браком и в 1940 году бежали в Штаты. В 1945 Верфель умер.
 
У нее случались романы и с другими выдающимися мужчинами, которых она вдохновляла. Быстрая смена привязанностей, возвращение к бывшим любовникам, мимолетное увлечение фашизмом и нацизмом, тотальный антисемитизм (притом что двое ее мужей были евреями) – все это, кажется, достаточно красноречивые свидетельства ее нереализованности. Из плодов творчества она оставила после себя девять романсов.
Лу Андреас-Саломе (1861-1937)
была музой для многих гениев, но переросла это амплуа, превратилась в яркую индивидуальность и плодотворно занималась творчеством. Из-под ее пера вышли 20 книг, 119 статей, 4 неопубликованных рукописи и многочисленные дневники,[3] хотя известность она получила, главным образом, благодаря дружбе с Ницше, Рильке и Фрейдом.
 
Лу была удивительным ребенком с живым умом и фантазией. В семнадцать, когда умер ее отец, а вместе с ним ее вера в бога, Лу посвятила всю свою любовь учителю, пастору голландской реформатской церкви в Санкт-Петербурге Хендрику Гийо. Как следует из ее дневников, занятия эти отличались глубиной и охватывали широкий круг тем. Его пылкое предложение руки и сердца ошарашило Лу (Гийо был вдвое старше и имел жену и детей), и она отказала, но чувствовала, что всегда будет его любить. Бурное и ранее интеллектуальное развитие сформировало в ней настолько сильные свободу духа и психическую независимость, что потерять их, подчинившись мужчине, было уже непросто.
 
Лу с матерью переехала в Цюрих, чтобы продолжить обучение. Гийо говорил госпоже фон Саломе, что ее дочь гений, и уже тогда крупный богослов писал: «Она у вас исключительная женщина, бриллиант. Детская непорочность и целостность натуры сочетаются в ней с недетским, почти мужским складом ума и независимой волей». Но обмороки, начавшиеся еще во время напряженной работы с Гийо, участились настолько, что врачи прописали ей более теплый климат. В Риме она познакомилась с философами Паулем Рэ и Фридрихом Ницше (ей было двадцать один, Ницше – тридцать восемь), и у нее возникла мысль о платоническом тройственном союзе. Они поселились все вместе, чтобы учиться и работать.
 
Идея «святой троицы» мужчинам не понравилась с самого начала. Ницше предлагал Лу попробовать пожить в браке. Но она испытывала к нему смесь влечения и отторжения и определенно не хотела замуж. Об их интеллектуальной близости Фридрих писал:
 
«Мои беседы с Лу – самое ценное событие этого лета… Впервые я встретил человека, способного извлечь столько объективных знаний из опыта и проникнуть в самую суть узнанного. Интересно, мог ли кто-то философствовать столь же свободно, как это делали мы друг перед другом».
 
Отвергнутый как любовник и муж (иначе говоря, не согласный на дружбу и братские отношения с Лу), убитый горем Ницше начал писать роман «Так говорил Заратустра». (Один ее поклонник отметил: «Стоило Лу крепко привязаться к мужчине, как через 9 месяцев тот производил на свет книгу».) Со своей стороны, избегая сильного соблазна превратиться в музу, она была вольна творчески развиваться.
 
Единственным мужем Лу был Фридрих Андреас, который вынудил ее на этот шаг, пытаясь при ней покончить с собой. Ей было двадцать шесть лет. Он – сорокатрехлетний лингвист, историк и натуралист. По свидетельству окружающих, сей брачный союз так и не стал полноценным. Лу согласилась на «вторую жену» (коей стала горничная), и все сорок лет они с Андреасом прожили в разных спальнях, пока тот не умер.
 
Лу продолжала путешествовать и водить дружбу с блестящими мужчинами. О ней говорили как о человеке «чрезвычайно жизнелюбивом, скромном и отважном, открытым радостям и горестям, пленительной смеси мужской серьезности, детской беспечности и женского задора». Но, несмотря на все это, она оставалась невинна до тридцати трех или четырех лет.
 
В тридцать шесть она познакомилась с поэтом Рильке. На тот момент ему был двадцать один год. Читая ее эссе «Иудей Иисус», Рильке почувствовал: она сказала то, что он пытался выразить в своих «Видениях Христа».
 
«То трансформирующее переживание, которое мигом овладевало мной тогда сотню раз, приносила необычайная реальность твоего бытия… Мало-помалу и с огромным трудом я узнавал, как просто все устроено. Я зрел и учился говорить простые вещи. Случилось это потому, что на мое счастье ты повстречалась мне, как раз когда я рисковал потеряться в отсутствии форм», – писал он ей. И позднее: «Восхитительная, насколько же великим ты меня сделала».
 
Их глубокое увлечение друг другом читается и в письмах Лу:
 
«Долгие годы я была тебе женой, ведь ты первое однородное слияние реальности, плоти и духа, неопровержимое явление самой жизни… Наш неожиданный союз оказался предопределен судьбой. Мы были братом и сестрой, но из далеких времен, когда подобный брак не считался кощунством».
 
Спустя четыре года она порвала c ним сама. Как ей показалось, у Рильке проявились «опасные симптомы душевной болезни».
 
По совету Мартина Бубера, Лу написала книгу «Эротика» и опубликовала ее за год до знакомства с Фрейдом.
 
«Плотская любовь, творчество и религиозный пыл – лишь три разных аспекта одной и той же жизненной энергии…, – писала она. – Символично, что эти три аспекта проявлены в трех ипостасях женщины как любовницы, матери и пресвятой девы».
 
Примечательно, но Лу соотносит изобразительное творчество с материнством (как «вскармливающая» муза?), а не выделяет для него четвертую женскую роль созидательницы.
 
С Фрейдом ее познакомил шведский психотерапевт Пол Бьерре, который влюбился в нее, хотя был на пятнадцать лет моложе и женат. Годы спустя Бьерре писал о ней:
 
«Она обладала даром целиком проникать в сознание любимого человека. И своей огромной концентрацией раздувала, если можно так выразиться, огонь его интеллекта. За свою долгую жизнь я не встречал никого, кто понимал бы меня так быстро, хорошо и полно… Знакомство наше состоялось, когда я разрабатывал главные принципы моей психотерапии, основанной, в отличие от фрейдовской, на синтезе. В беседах с Лу мне прояснялось то, что без нее я вряд ли бы открыл… В ней чувствовалась искра гения».
 
На момент знакомства ей было пятьдесят, а Фрейду пятьдесят пять. Она училась у него психоанализу, и, даже совершая собственные открытия в психологии, оставалась для него музой. «Из-за того, что ты не пришла на мою субботнюю лекцию, я не смог сосредоточиться и все время запинался», – упрекал он ее. Фрейд ценил способность Лу понимать его. «Когда речь идет о подлинном смысле сказанного, – писал он, – ее суждения верны». Она была для Фрейда пустым сосудом, где оформлялись его невысказанные идеи.
 
Последнюю треть жизни Лу занималась психоанализом и черпала вдохновение из дружбы с коллегами, выдающимися мыслителями той эпохи. Вот как один из них отзывался о ней, когда ей было семьдесят:
 
«Неординарная женщина, сохранившая русый цвет волос и гибкость молодой лозы… Она была наделена тонкой, ищущей, интуитивной эмпатией, и в то же время лишена подчёркнуто мужского превосходства, свойственного интеллектуалкам... С великим облегчением отметил я, что даже в своей книге о Фрейде она, с присущей ей оригинальностью, полностью обошла догматизм психоанализа».
 
Дружба с Фрейдом (которая продолжалась вплоть до ее смерти в 1937 году) не мешала Лу интересоваться и чужими взглядами. Она уважала некоторые идеи Юнга, невзирая на жесткие разногласия между ним и Фрейдом. В ее собственных трудах отражена оригинальная концепция взаимоотношения полов. В 1912 году она предложила сложную модель четырехстороннего взаимодействия мужчины и женщины / анимы и анимуса, которая выходила за рамки существовавших на тот момент теорий Юнга и Фрейда.
 
«Просто потому, что мужское и женское начало составляют основу всего живого, оба эти начала, как мне представляется, проникают в мужчину и женщину на каком-то этапе и в равной степени формируют их… В любви и покорности мы получаем в дар самих себя, становимся более реализованными, обогащаемся, устанавливаем более тесную связь с самими собой. В этом одном и заключается подлинный смысл любви, несущей жизнь и радость. Только благодаря двойственной природе, когда есть переключение между мужским и женским, двое могут быть больше, чем одно, перестать смотреть друг на друга как на цель (как две жалкие половинки, которым нужно склеиться, чтобы стать целым), а вместе идти к какой-то внешней цели. Лишь тогда исчезает противостояние любви и творчества, удовлетворения естества и культурной активности, и они сливаются воедино».
Энн Тинг, 1978
Anne Griswold Tyng Collection, The Architectural Archives, University of Pennsylvania
 
Лишь немногим удается пройти путь от музы до героини. Женщины-архитекторы часто выходят замуж за архитекторов-мужчин. И хотя женщина больше не скрывается за спиной мужчины, в архитектурной среде она может быть почти не заметна, стоя рядом с главным героем (или слегка позади него).
 
Результаты творчества и славу мужчины часто преувеличивают; заслугами жены и партнерши нередко пренебрегают. Проблема усугубляется еще и тем, что женщина проецирует свой потенциальный заметный успех на реального мужчину, который действует и воспринимается ею как герой-анимус. К тому же обоих связывает работа и любовь благодаря тому, что мужчина проецирует свою аниму, то есть неиссякаемый источник творчества, на настоящую партнёршу.
Айно Марсио (1894-1948)
Чета Аалто – один из таких примеров. Айно Марсио получила диплом архитектора в 1920 году и, оставив свою первую работу, пришла в компанию Алвара Аалто. В 1924 они поженились. «Очень часто сложно выделить личный вклад каждого из них в общее дело», – заключают финские исследователи, авторы одной монографии о жизни Айно[4].
 
«Айно Аалто была на редкость умелым, уверенным и терпеливым проектировщиком… К тому же, она разбиралась в тенденциях и ограничениях повседневной жизни лучше мужа, который временами отрывался от реальности. Алвар мог дать волю своим фантазиям, так как знал, что Айно вернет его с небес на землю», – пишет об их совместной работе Горан Шильдт[5].
 
Они в некотором смысле поменялись ролями: музой был Алвар, а Айно облекала идеи в осязаемую форму. Несмотря на это, широкую известность получил он.
 
Вместе супруги основали фирму по производству мебели и дизайну интерьеров «Артек», где директором была Айно. Своими руками в мастерской она создала большую часть знаменитой «мебели Аалто», но до сих пор остается в тени мужа и ошибочно считается лишь дизайнером интерьеров для зданий, автором которых считают одного Алвара.
Марион Махони Гриффин (1871-1961).
Марион Махони оставила более яркий след в творчестве, несмотря на то, что сознательно выбрала быть «за мужем». Являясь первой женщиной, закончившей Массачусетский технологический институт с дипломом бакалавра архитектуры, она же – первая представительница прекрасного пола, кому выдали лицензию архитектора в штате Иллинойс[6].
 
За четырнадцать лет работы в фирме Фрэнка Ллойда Райта (с 1895 по 1909 год) Марион завершила несколько порученных ей проектов и тем самым твердо доказала умение продумывать целую концепцию. Но историки рассматривали ее всего лишь как декоратора и дизайнера мебели. Кстати сказать, мебель Махони идеально вписывалась в архитектуру и задавала «текучесть» внутреннего пространства.
 
Неоспорим ее вклад в создание портфолио Райта, которое в 1910 году вышло в свет в издательстве Васмута. Из двадцати семи оригинальных рисунков она выполнила семнадцать, и еще десять совместно с другими архитекторами[7].
 
«Г-н Райт задал лишь общее направление этих работ мисс Махони, имея в виду, конечно, художественные особенности стиля японской гравюры. Остальное придумала мисс Махони, с присущим ей тонким чувством композиции и изяществом линий. «Почерк» ее рисунка соответствовал чрезвычайно взыскательному вкусу г-на Фрэнка Ллойда Райта. Она была самым одаренным членом его коллектива», – писал один из ее коллег по фирме[8].
 
В 1916 году Райт представил два дома из Декейтера на своей персональной выставке в Чикагском институте искусств. (Спроектированы и построены они были, пока он был с миссис Чини* в Европе.) Оба дома «были полностью созданы Марион Махони, но главное, что их отличает – это точность, с которой воспроизведён стиль Райта»[9]. Неужели грешно предположить, что Махони могла иметь отношение к формированию «стиля Райта»? Когда она начала работать с ним, ей было двадцать четыре, а ему – двадцать шесть. (Я склонна верить Марион, которая утверждала, что все проекты в фирме Райта «целиком» принадлежат ей или Гриффину, и не считать ее слова преувеличением, родившимся позже в ответ на неприязненное отношение Райта к ней и ее супругу[10].)
 
В 1911 году Махони вышла замуж за Уолтера Берли Гриффина, коллегу из фирмы Райта, и вместе с ним выиграла в конкурсе на проект столицы Австралии Канберры. «Я гордилась, что эта победа случилась с нами. Гордилась за мужа. Не смею надеяться достичь когда-либо его высот, но я лучше всех могу понять его и помочь. А для жены нет большей награды», – писала она[11].
 
Способности Марион Махони простирались от создания богатого декора до пространственных концепций интерьеров и экстерьеров зданий и планирования целых городов (последнее говорит о том, что она не страшилась крупномасштабных проектов и чувствовала пространственные отношения объектов во внешней среде). При этом в профессиональном союзе с мужем она не оценивала свое творчество по достоинству и не желала выступать как отдельная личность.
 
Есть женщины, которые обретают творческую независимость от коллег-мужей. Но слава их зачастую куда более скромна, желают они того или нет, по сравнению с мужчиной аналогичного таланта.
Джулия Морган (1872-1957)
Джулия Морган тоже сторонилась большого внимания публики. Но, владея фирмой «героических» масштабов и ни разу не выйдя замуж, она имела четкую творческую индивидуальность. Однако историки ее труды оставляли без внимания, тогда как проекты современников, Мэйбека и братьев Грин, освещали широко. И только теперь все ее работы подробно описаны в книге, вышедшей в 1988 году[12].
 
С тех пор как Морган стала первой в Калифорнии зарегистрированной женщиной-архитектором в 1904 году и до закрытия ее фирмы в 1951, она вела свою частную практику по самым высоким профессиональным стандартам. Когда в результате операции на ухе у Джулии нарушилось чувство равновесия, она, проявив мужество и преданность делу, вела надзор за качеством строительных работ на открытой высоте, передвигаясь на четвереньках. Стоило ли ожидать чего-то иного от той, что бросила вызов французскому правительству, победила и стала первой женщиной в истории École des Beaux-Arts, допущенной изучать архитектуру. Она была тринадцатой в списке из трехсот-четырехсот претендентов.
 
Только сейчас мы начинаем понимать, как велик ее вклад в архитектуру. Умение мастерски обращаться со светом, пространством и масштабом Морган продемонстрировала более чем на восьмистах своих постройках. Ее работы заявляют о ней как о самобытном новаторе, непризнанном пионере калифорнийского гонтового стиля. Но, наверное, ввиду чрезвычайной скромности она не имела образа героини, коей несомненно являлась.
Элламэ Эллис Лига (р.1899)
и Джин Лига Ньютон (р.1919)
Кто бы мог подумать, что Элламэ Лига, эта милая «красавица с юга», когда-то прослывшая скромницей, сорок один год (с 1934 г. по 1975 г.) проработает в собственной архитектурной фирме в Мэйконе, штате Джорджия. В 1944-ом к ней присоединилась дочь Джин.
 
После развода с лейтенантом, за которого Элламэ вышла во время Первой мировой войны, двадцатидвухлетняя она осталась с двумя детьми на руках, которым твердо решила дать образование. То обстоятельство, что ее дядя был архитектором в четвертом поколении, указало путь в архитектуру. Проучившись всего год в колледже, Лига десять лет работала помощницей архитектора в местной фирме, прежде чем сдала квалификационный экзамен. (Кроме того, она прошла заочные курсы Института Beaux-Arts в Нью-Йорке, а потом еще год училась в Фонтенбло.) Когда в 1934 году скончался ее наставник Уильям Франклин Олифант, она взяла на себя руководство его фирмой, став первой в Джорджии женщиной с лицензией архитектора.
 
Элламэ Лига долго оставалась единственной женщиной в истории филиала Американского института архитектуры (AIA) в Джорджии, где занимала должности первого и второго вице-президента. В 1963 году она стала первым президентом регионального Совета (ныне Ассоциации) этого института. Когда Элламэ получила звание его действительного члена в 1968 году, весь коллектив из Атланты нанял автобус и в полном составе отправился на торжество, устроенное по этому случаю ее коллегами из Мэйкона. Джин Лига была одной из первых студенток колледжа Рэдклифф, успешно прошедших практику в студии Кембриджской школы. Она продолжала учиться там, пока женщин не начали принимать в Гарвард. Его она окончила в 1944 году со степенью магистра архитектуры. Ее опыт стажировки в Баухаусе дополнил образование матери, полученное на курсах Beaux-Arts, и оказался невероятно ценным для фирмы из шести человек. Ни одна из дочерей Джин не стала архитектором, но племянник продолжает династию в седьмом поколении. Джин Лига Ньютон побывала на всех должностях филиала Американского института архитектуры в Мэйконе, городе, где находилось ее архитектурное бюро. Так возникала первая крепкая династия из двух поколений творчески независимых женщин-архитекторов.
 
Мужчинам больше нет необходимости быть деловыми мачо, и представление о созидательной функции женщины изменилось. Теперь женщина может уверенно занимать ведущие позиции.
Адель Ноде Сантос (р.1938)
Адель Ноде Сантос – первая женщина-декан факультета архитектуры Пенсильванского университета, старейшей архитектурной школы в Лиге плюща, назначена на этот пост в 1982 году. Адель получила диплом Лондонской архитектурной ассоциации в 1961 году, степень магистра городского дизайна в Гарварде в 1963 и сразу две степени, магистра архитектуры и магистра градостроительства, в Пенсильванском университете в 1968.
 
Работа декана требует от нее публичности и красноречия. Справляться с этой ролью помогают находчивость и врожденный талант. Адель организовала летние студии в Индии и Колумбии (где студенты проектировали жилища для жертв землетрясения) и привнесла тем самым свежее дыхание гуманизма в более консервативные области архитектуры.
 
Одновременно она совершила прорыв в собственной архитектурной практике (которую начала в 1979 году, открыв «Адель Ноде Сантос Аркитектс»): одержала победу в конкурсе на проект культурного центра на Гавайях. Шесть лет она проработала с мужем Антонио де Суза Сантосом до развода в 1974 году, следующие пять – в «Интерстудио» в Хьюстоне.
 
Адель Ноде Сантос смело идет непростым путем творческой личности и несет с собой дух гуманизма.
Джоан Гуди (р.1936)
Джоан Гуди – главный архитектор компании «Гуди, Клэнси и партнеры», состоящей из 50 сотрудников. На ее личном счету (на момент написания этой статьи [статья написана в 1988 г.ы, – прим. ред.]) проект двадцатиэтажного офиса в деловом квартале, крупная реконструкция жилого городского района, спортивный комплекс, реновация и расширение трех известнейших кампусов. Ее не удивить многомиллионными заказами и наградами за лучшие проекты.
 
Джоан поступила в Высшую школу дизайна Гарвардского университета в 1956 году. В тот же год Марвин Гуди (на тот момент преподаватель Массачусетского технологического института) открыл свое частное бюро. Они встретились и поженились только в 1960, когда Джоан пришла к нему в фирму. За плечами у него уже был десятилетний опыт работы архитектором.
 
В 1980 году Марвин Гуди умер от сердечного приступа, и Джоан взяла на себя труд вместо него представлять фирму от лица всех партнеров. Тяжелая работа помогла ей пережить горе. «Мне пришлось открыться миру. Боль утраты выбивает из колеи, заставляет собраться и оглядеться по сторонам», – пишет она[13].

***


Чтобы вырваться за пределы ограничений модели «муза-герой», требуется психическое усилие. Предложенные мною четыре фазы творческого цикла[14] соотносятся с четырьмя стадиями индивидуации по Карлу Юнгу[15]. В процессе наблюдения я убедилась, что циклы развиваются от простого сохранения энергии через накопление и усложнение к естественному потоку, подчиненному закону энтропии (согласно которому закрытая система имеет тенденцию к хаосу и потере энергии). В процессе индивидуации сознание и энергия оборачиваются внутрь, погружаясь все глубже и глубже в бессознательное. В естественном энтропическом потоке к «смерти» эго постепенно отступает, и открываются ранее неизвестные грани бессознательного. «Перерождение» воспринимается как спонтанный прорыв – результат синтеза накопленной в бессознательном информации и последующего восстановления в сознании баланса между известным и неизвестным.
 
Ноде Сантос, Гуди и многих других женщин-архитекторов объединяет то, что все они пережили смерть мужей-коллег (или развод, как другую форму «смерти»). Их новые мужчины интровертны, освобождая этих женщин от роли интровертной музы, сосредоточенной на муже-герое, и позволяя им самим стать героинями.
 
Чтобы преодолеть ограничения модели «муза-герой» и перейти на новую ступень психического цикла, женщина должна пережить кризис (обычно, какую-то потерю, в том числе смерть). Психическое развитие мужчины, однако, следует естественному течению от экстравертной стадии цикла к энтропии и интроверсии, состоянию, которое может ощущаться как регресс: потеря энергии и контроля над окружающим миром. Нетрудно понять, почему мужчины противятся такому психическому развитию, хотя многие находят преимущества в интровертной роли учителя или гуру, уравновешивая таким образом избыток своей экстраверсии.
 
В то время как для психики мужчины движение к энтропии (от обусловленной мужской экстраверсии к фазе интроверсии) естественно, переход от обусловленной женской интроверсии в экстравертную «героическую» фазу противоположен энтропии. Чтобы его совершить, женщина должна пережить психическую смерть и возродиться. Поэтому неудивительно, что женщины вязнут в интровертной роли музы.
 
Под впечатлением от недавнего самоубийства Жаклин Пикассо вдова фотографа Эдварда Стайхена Джоанна Стайхен сочувственно пишет о «Синдроме вдовы великого человека»[16]. Покинутая всеми, перед лицом стремительного забвения, женщина может трагически переживать отсутствие собственной индивидуальности. Впрочем, я думаю, роль музы великого человека, наверное, столь же преувеличена, сколь и роль самого героя. Муза заключила его в себе подобно библейскому киту, поглотившему и исторгнувшему Иону. Она тешит себя мыслью, что раз служит источником величия героя, то и в ней самой есть мощный потенциал, испытывать который, разумеется, не придется. Многие из нас все еще пребывают в состоянии китов, плавающих в водах женской сущности. И если тысячи лет назад киты могли жить на суше, сейчас мы инстинктивно понимаем, что выброшенный на берег кит в опасности.
 
Женщина и мужчина становятся более цельными и творческими, когда она вновь обретает анимуса в себе или осознает, что спроецировала его на кого-то извне, и когда он принимает свою аниму или так же видит ее проекцию.
 
Женщина и мужчина больше не заложники норм, где она – замкнутая в себе тень, а он деловой мачо. Экстравертный мужской принцип и интровертный женский – это различные способы творческого выражения, доступные обоим полам. Непрерывный круговорот духовных преобразований расширяет сознание и дает архитекторам, кто бы они ни были, приток свежей энергии, вдохновляя их на создание лучшей архитектуры.
 
Открываясь перерождению, мы выворачиваем себя наизнанку, как выворачивают перчатку с пассивной левой руки, чтобы надеть ее на более ловкую и активную правую.
 
Мы создаем себя сами.
 
 
[1] Carl G. Jung, “Approaching the Unconscious”, Man and His Symbols (Garden City, N.Y.: Doubleday, 1968), 30-31.
[2] Информацию об Альме Шиндлер Малер я черпала в основном из великолепной биографии авторства Карен Монсон: Karen Monson, Alma Mahler, Muse to Genius, From Fin-de-Siècle Vienna to Hollywood’s Heyday (Boston: Houghton Mifflin, 1983).
[3] В числе источников о Лу Андреас Саломе её биография, увлекательно написанная Х. Ф. Петерсом, и её откровения в «Хрониках фрейдовой школы» в переводе Стэнли А. Ливи.
H. F. Peters, My Sister, My Spouse: A Biography of Lou Andreas Salomé (New York: W. W, Norton, 1962).
Lou Andreas Salome The Freud Journal, trans. Stanley A. Leavy (New York: Basic Books, 1964).
[4] Riitta Nikula, “Aino Marsio-Aalto”, Profiles: Pioneer Women Architects From Finland, trans. Harald Arnkil (Helsinki: Museum of Finnish Architecture, 1983): 56.
[5] Ibid. и цитата из Goran Schildt, The White Table (1982), 133.
[6] Susan Fondiler Berkon, “Marion Mahony Griffin”, Women in American Architecture: A Historic and Contemporary Perspective, ed. Susana Torre (New York: Whitney Library of Design, 1977) 75.
[7] H. Allen Brooks. “Frank Lloyd Wright and the Wasmuth Drawings”, Art Bulletin 48 (June 1966): 202.
[8] Ibid., 195, note 14.
[9] David T. Van Zanten. “The Earlу Work of Marion Mahony Griffin”, Prairie School Review 3 (2d quarter 1966): 17.
[10] Ibid., 10.
[11] Неизданное – Marion Mahony, The Magic of America (1949) 7: 339.
[12] Sara Holmes Boutelle, Julia Morgan, Architect (New York: Abbeville Press, 1988).
[13] Otile McManus, “A Reputation Built, Architect Joan Goody's Designs For Life”, Boston Globe Magazine, 5 October 1986.
[14] Изначально я предлагала одиннадцать циклов коллективного творчества: “Geometric Extensions of Consciousness”, Zodiac 19 (Milan, Italy: Edizioni di Communitá, 1969): 130-62. Потом я развила тему индивидуальных и коллективных творческих циклов: “Individuation. Entropy and Creativity: Cycles in the History of Architecture”, С. G. Jung and the Humanities: Toward a Hermeneutics of Culture, Karin Barnaby and Pellegrino D'Acierno, eds. (Princeton: Princeton University Press, 1989).
[15] С. G. Jung, The Collected Works (New York: Pantheon, 1959). vol. 9, II, Aion. Researches into Phenomenology of the Self, 248.
[16] Joanna Steichen, “Jacqueline Picasso and Me: The Widow-of-the-Great-Man Syndrome.”, Ms. 15 (March 1987): 76.
 
* – миссис Чини – возлюбленная Райта, с которой он жил в незаконном браке (примечание переводчиков).

30 Июня 2021

Автор текста:

Энн Тинг
Похожие статьи
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Леонидов и Ле Корбюзье: проблема взаимного влияния
Памяти Юрия Павловича Волчка. Статья готовилась к V Хан-Магомедовским чтениям «Наследие ВХУТЕМАС и современность». В ней рассматривается проблема творческого взаимодействия Ле Корбюзье и Ивана Леонидова, раскрывающая значение творчества Леонидова и школы ВХУТЕМАСа, которую он представляет, для формирования основ формального языка архитектуры «современного движения».
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.