Автор книг «Париж Франсуа Миттерана» (1985), «Монументальная ненависть. Эссе о разрушении городов в бывшей Югославии» (1997), «Две беседы с Ремом Колхасом etc» (2001), «Тадао Андо. Полный каталог работ» (2006), «Жан Нувель. Критика» (2008) и других.
Архи.ру: В чем сейчас главная проблема архитектурной критики во Франции?
Франсуа Шаслен: Сейчас у французской, да и всей европейской архитектурной критики есть целых две большие проблемы.
Первая – это отсутствие борьбы идей, отсутствие четкой системы ценностей, ради которых стоило бы себя «мобилизовать». Эти конфликты очень важны, потому что они заставляют генерировать идеи, аргументировать их, помещать в контекст, подходить критически к анализу событий. Так было в архитектурной критике модернизма и постмодернизма, но сейчас дебаты заглушены, и это в определенной степени характерно для общества в целом. В свое время Рем Колхас, будучи одним из выдающихся критиков нашей эпохи, играл важнейшую роль, свергая «кумиров» и подрывая самоуверенную позицию архитекторов. Он показывал им, что их значение ограничено, а нашим миром овладевают другие силы, в первую очередь, бизнес.
А что происходит сейчас? Идут споры о сохранении наследия, но они возникают лишь когда очередной памятник оказывается под угрозой. Более интеллектуальна дискуссия об «устойчивом развитии», но она почти не затрагивает архитектуру как искусство.
Франсуа Шаслен
Китайский национальный музей искусств - NAMOC © Ateliers Jean Nouvel / Beijing Institute Architecture Design (BIAD)
Другая проблема – это обстановка глобализации, когда узкий круг, «элита» архитекторов получает все ключевые заказы: к ним обращаются крупные музеи, люксовые марки, правительственные организации, когда им нужно «знаковое» и коммерчески успешное здание. Меня больше всего беспокоит то, что эти царящие ныне архитекторы часто не воплощают собой никаких идей, а всего лишь создали себе имидж – грубый, или, напротив, лощеный.
Эти персонажи очень влиятельны и буквально терроризируют редакторов СМИ: ведь без их согласия не получить фотографий и других материалов по их проектам. Кроме того, их имена – как Louis Vuitton, Hermes, они как монолиты. Они связаны с крайне влиятельным миром моды (сейчас он влиятельнее девелоперов!) и с политикой, которые давят на прессу. А пресса (в том числе и архитектурные журналы), зависящая от рекламодателей и проигрывающая соревнование за читателей с Интернетом, слишком слаба, чтобы сопротивляться этому давлению.
Поэтому критике особенно негде разойтись – можно негативно оценивать отдельные работы, но не карьеру и творчество в целом, этих архитекторов сложно критиковать! Возможно, конечно: я посвятил в общей сложности более 200 критических страниц Жану Нувелю, но все же эти авторитеты тяжело оспаривать.
И еще одна тема, всегда меня смущавшая: это ситуация кумовства, сговор критиков со звездами, который возникает благодаря пресс-турам, закрытым презентациям. И если мы вдруг нарушаем этот сговор, то… нас больше никуда не приглашают, и мы исключены из этого мира.
Архи.ру: В этой ситуации как архитектурная критика может влиять на общественное мнение и социум? Или же мнение публики влияет на критику?
Ф.Ш.: Что такое общественное мнение? Его тоже формируют разные силы. Во-первых, есть различные ассоциации и общества, во Франции это особая социальная группа: хорошо образованные, но не слишком передовые, защищающие свои цеховые интересы люди буржуазного толка, финансово благополучные, часто из университетской среды, и очень часто уже на пенсии (ведь именно тогда появляется больше времени на участие в общественной жизни)… Они, как правило, защищают «ностальгический» образ города, хотя можно сказать резче. Им нравится брусчатка, всегда хочется видеть кирпичную кладку в старых районах и белые стены в предместьях – и их совокупное давление на архитектуру очень сильно.
Также есть и мир политики, для французской архитектуры это очень важно: самые крупные заказы дает государство – муниципалитеты, департаменты и т.д. Конечно, обязательно проводятся конкурсы, что все же создает момент соревнования. Но города и департаменты уже 30 лет включены в свое собственное соревнование, чего раньше, при большей централизации, не было. Подобная конкуренция существует и на мировой арене. Участники должны показывать свое экономическое благополучие и своим гражданам, и другим городам и областям, чтобы вызвать их зависть. Архитектура – хороший инструмент такой демонстрации, поэтому порой новые музеи и т.д. строятся ради престижа вопреки требованиям экономической и социальной ситуации.
SANAA. Лувр-Ланс
Фотография © Iwan Baan
Свежий пример – музей Лувр-Ланс: великолепное здание, единственный архитектурный шедевр, появившийся в стране почти за полвека, построен в наиболее бедном районе Франции, с заброшенной промышленностью и шахтами, который пытается теперь соперничать с Парижем на поле культуры, моды, туризма. Это известный пример, но менее заметных – гораздо больше: даже средняя школа – это архитектурный вызов, показывающий, что город активно развивается и современен.
И третья сила, влияющая на общественное мнение – пресса. Как я говорил, она очень зависит от рекламы, особенно распространяемые бесплатно издания, как «Фигаро-воскресный выпуск». И там идет скрытая реклама, скажем, под видом рубрики «Путешествия», оплаченная регионами и городами, о которых там рассказывается. Тема архитектуры в этом контексте поднимается как описание интересных для посещения мест, к примеру, в дополнение к рассказу о фестивалях в Марселе – культурной столице Европы-2013. Эту функцию архитектурная пресса получила не так давно: она пишет о реальных вещах, но при этом пропитана энтузиазмом, который ближе к туристическому, развлекательному жанру.
Архи.ру: Много ли вообще пишут об архитектуре в «непрофессиональной» прессе?
Ф.Ш.: Еще недавно архитектурная критика была широко представлена во многих центральных газетах Франции, Англии, Испании: появлялись две-три настоящих статьи в неделю. А теперь во Франции выходят только статьи Эдельманна в «Монд», и больше ничего. Конечно, и с кинокритикой, например, ситуация не лучше: критические отзывы о фильмах тонут в океане заметок о съемках, интервью звезд на 3-4 страницы… Так и с архитектурной критикой: много информации о Помпиду в Меце или о музее на набережной Бранли, но анализа – ноль. Это очень показательно.
Архи.ру: Связано ли это со все возрастающей ролью Интернета? Ведь мы имеем дело с новыми читателями, которые привыкли к мгновенному получению информации, причем более краткой и синтетичной, чем на бумажных «носителях»?
Ф.Ш.: Конечно, Интернет создал новый тип СМИ, например, блоги, некоторые из которых ведутся на высоком интеллектуальном уровне. Хотя под влиянием сети в традиционной прессе укорачиваются материалы, они становятся «легкоусвояемыми», я не оцениваю эру Интернета негативно. Да, в сети преобладают заметки с фото и кратким текстом, но и отличный анализ там тоже можно найти. Пусть даже он сделан любителем – я не считаю, что для архитектурного критика необходимо архитектурное образование (хотя мне самому оно помогает): надо просто хорошо писать. Иные критики, не вдаваясь в технические детали, создают у читателя яркое представление о том или ином памятнике. Пусть среди них будут архитекторы, искусствоведы, филологи: я за то, чтобы пейзаж архитектурной критики был разнообразным.
Конечно, пока мнение критика в газете влиятельнее точки зрения блогера, но в будущем могут появиться свои «сетевые» авторитеты, тем более что развитие информационных технологий идет быстро, и бумажные издания постепенно превращаются в цифровые. Я думаю, что мы стоим на пороге появления новых форм, которые пока трудно себе представить. Но архитектурная критика не исчезнет, тем более что Интернет позволяет уже сейчас собирать и сравнивать разные источники, скажем, делать подборку из 10 статей о Лувре-Лансе, чтобы создать целостную картину.
Шигеру Бан. Центр Помпиду-Мец. Фото: Guido Radig via Wikimedia Commons. Лицензия CC BY-SA 3.0
Архи.ру: Каков уровень субъективности, личных предпочтений, которые может позволить себе критик?
Ф.Ш.: Это зависит от того, что мы подразумеваем под критикой. Лично мне импонирует критика, имеющая персональный отпечаток, когда критик – литератор, со своим видением мира, с своими недостатками, идефиксами, предпочтениями, страстями. Критик – не просто отстраненный «регистратор» окружающего мира, нейтральный и потому пассивный. Я предпочитаю ярко выраженную позицию, какой бы она ни была. Мне хочется, что бы критика была ареной столкновения мнений. Хорошо, когда это театральное действо, спектакль, который играет сам критик.
Архи.ру: Но должна ли быть критика негативной или позитивной? И как найти равновесие между своими личными вкусами и возможной объективностью?
Ф.Ш.: Это непростой момент. Нельзя забывать, что критика может серьезно ранить людей. Именно в этом заключается сложность профессии: как выстроить авторитетное суждение, но не перешагнуть ту черту, когда критика становится агрессивной. Возьмем наши взаимоотношения с Жаном Нувелем, я думаю, он считает меня своим «врагом номер один», хотя это и правда можно назвать интеллектуальной враждой.
Но, с другой стороны, как иначе объяснить людям, почему проект Центра Помпиду в Меце Шигеру Бана – полностью провальный? Поэтому для любой оценки, включая негативную, необходимо большое аналитическое обоснование, разбор всех деталей.
Поэтому и бездумно восхваляющая критика не представляет интереса. Рассказать об успешном красивом проекте – значит объяснить, почему проект получился именно такой, вписать его в исторический контекст, найти ему место в творческом развитии его автора.
Жан Нувель. Музей на набережной Бранли. Фото Andreas Praefcke
Архи.ру: А должен ли критик нести просвещение в массы, упрощать материал?
Ф.Ш.: Нет-нет, я в это не верю. Я был автором радиопередачи об архитектуре, которая выходила в эфир в течение 13 лет с очень широкой аудиторией и высокими рейтингами (более 200 000 слушателей). Я никогда не делал специальных усилий по «упрощению», и считаю, что этого и не требуется, даже если люди понимают не все, что вы говорите. Возьмем «Моби Дика» Мелвилла, там может быть на 5 страницах ни одного понятного слова, но вы не бросаете читать. Широкой публике надо предоставить шанс получить удовольствие от погружения в непонятные, но красивые слова, те же архитектурные термины. Несмотря на незнакомые слова, слушатели все равно понимают главное… Нужно давать публике это удовольствие интеллектуального диалога, литературное, музыкальное удовольствие. Не надо быть снобом, не нужно «снисходить» до читателя.
Раньше газета «Либерасьон» могла запросто опубликовать статью на две страницы, посвященную конному спорту, с техническими и профессиональными деталями, и публике было очень интересно. Даже если на лошадей им было плевать: автор статьи очень хорошо писал. А теперь давит вузовская и школьная среда, заставляя вас объяснять все подробнейшим образом, как в школьных учебниках. После имени архитектора открываются скобки, и нужно написать его даты жизни с примечанием, что это швейцарский архитектор, например.
Архи.ру: Должны ли критики стараться заинтересовать публику важными с их точки зрения моментами архитектурной жизни: появлением социально значимых объектов, работами многообещающих молодых архитекторов, в то время как читателей больше интересуют сюжеты про «звезд» и широко обсуждаемые, эффектные проекты?
Ф.Ш.: Все целиком зависит от редакторского подхода. В «Либерасьон» 20 лет на последней странице шла рубрика «Портрет», где порой рассказывалось о малоизвестных персонажах, но они все равно интересовали публику.
А после моей радиопередачи я неизменно получал большое количество отзывов, независимо от того, о ком я рассказывал: скромный архитектор из провинции тоже может дать материал для интересного архитектурного диалога и обмена мнениями.
Детский сад и начальная школа в районе им. Клода Бернара. Париж © Brenac & Gonzalez
Архи.ру: Вернемся к теме глобализации. Эта ситуация не только создала когорту архитектурной «элиты», но и позволила даже небольшим бюро работать за рубежом – разве это плохо?
Ф.Ш.: Это как раз не представляет никакого интереса: ехать в Китай и делать там свой проект, и наоборот. Когда культурный обмен начался в середине 1970-х, это было очень интересно: сюда приезжали японцы, итальянцы, скандинавы, каталонцы. Но теперь у людей везде одинаковые культура и художественная среда с отдельными выдающимися фигурами. Вам теперь нужны именно эти фигуры, и вы уже не будете искать «испанского архитектора»: это не имеет смысла, так как больше не существует испанской архитектуры. Региональные, национальные школы сейчас полностью растворены друг в друге, перемешаны. Хотя еще 15 лет назад эти выдающиеся фигуры могли быть сформированы своей национальной школой, скажем, Колхас – нидерландской. Но теперь уже нет. Но я не сожалею об исчезновении этих школ, это новое состояние мира, его движение ко все большей открытости. Остаются различия на уровне менталитета, где, например, можно говорить о протестантском мире, но на уровне архитектуры – практически нет.
Но нельзя исключать того, что какое-нибудь событие не повлечет за собой выдвижение на первый план новой группы заказчиков из неожиданного уголка Земли с их особыми требованиями и предпочтениями. Или же некая личность возродит интерес к своей национальной школе.
