Алексей Муратов: «Критика подразумевает пристрастный и даже придирчивый взгляд»

Соучредитель журнала «Проект Россия» Алексей Муратов – о сути архитектурной критики, хороших авторах и улавливании трендов.

Елена Петухова

Беседовала:
Елена Петухова

mainImg
0 Архи.ру продолжает серию публикаций, посвященных архитектурной критике. После нескольких интервью с ведущими иностранными критиками, показавших весь диапазон методик и задач, решаемых мировыми архитектурными СМИ, пришло время изучить российскую специфику и, прежде всего, ответить на два главных вопроса: существует ли эта категория публикаций и кому она нужна здесь, в России.

Следует сказать, что еще несколько лет тому назад ситуация казалась более оптимистичной, чем сейчас. Выходили несколько архитектурных журналов, концепции которых достаточно различались, чтобы на базе каждого из них складывалась своя группа авторов и критиков с индивидуальным походом к оценке процессов, происходящих в архитектурном мире. В популярных газетах публиковались колонки и статьи на около-архитектурные темы, способствующие донесению информации о профессиональных событиях и вопросах до максимально широкой аудитории. Активно развивались архитектурный Интернет и общества защиты архитектурного наследия. Стало популярным знать и любить архитектуру своего города.

С тех пор многое изменилось. Какие-то аспекты успешно прогрессировали, например, защита памятников стала реальной силой, с большим или меньшим успехом, но оказывающей влияние на строительную политику Москвы. Другие – стагнировали, а в отдельных сферах ощущается заметная деградация. Закрылись или захирели иные архитектурные журналы, люди, активно и успешно в них писавшие, переквалифицировались в кураторов издательских или выставочных проектов, количество публикаций в массовых СМИ на тему архитектуры резко снизилось.

Одновременно налицо резкий подъем популярности урбанистики, в которой молодые и рьяные представители общественных сообществ претендуют на роль экспертов и пытаются лоббировать свое видение развития городов, вовлекая в этот процесс широкие круги так называемых активных горожан. Но почему на фоне этого нового всплеска интереса к городу не ощущается подъем профессиональной архитектурной журналистики, владеющей предметом обсуждения и ставящей перед собой задачу формирования общественного мнения через критический анализ российской архитектуры, ее характерных аспектов или наиболее ярких примеров? Вопрос носит характер скорее риторический, поскольку ответов на него множество. У каждого, кто работал или работает в сфере архитектурной публицистики и журналистики, есть свои точка зрения и оценка сложившейся ситуации. Мы планируем поговорить с несколькими ключевыми фигурами российской архитектурной критики, собственно, сформировавшими само это понятие и на личном опыте пережившими все перипетии его развития и трансформаций.
Алексей Муратов
Татаровская пойма – ТПО «Резерв». Фото © Юрий Пальмин

Начнем мы наши диалоги с разговора с Алексеем Муратовым, еще совсем недавно – одной из наиболее значимых фигур архитектурной прессы России. До того, как в ноябре 2013 перейти в статусе партнера в КБ «Стрелка», Алексей возглавлял авторитетнейший журнал «Проект Россия». Там он проработал 11 лет и, опираясь на этот опыт, может дать взвешенную оценку состоянию нашей архитектурной критики.

Архи.ру:
– Давайте в начале уточним, что вы понимаете под понятием «архитектурная критика». Что это такое, по-вашему?


Алексей Муратов:

– Архитектурная критика как жанр, в принципе, мало отличается от любой критики, например литературной или музыкальной. По сути, это разбор определенных произведений и явлений творческой жизни, носящий в некоторой степени субъективный, личностный характер. Степень субъективизма может варьироваться. Но самое главное в критике, это не отвлеченная холодная аналитика, а оценочные суждения компетентного и небезразличного к предмету обсуждения человека. Поэтому она и называется критикой, что подразумевает пристрастный и даже придирчивый взгляд. Необязательно исключительно ругать, но указание на присутствие недостатков – хороший тон для любой критической статьи. В противном случае критика могут заподозрить в сервильности и его авторитет будет «подмочен». Эти условности, этот этикет, определяя рамки, в границах которых существует критика, отличают ее от аналитики или информационной журналистики. В то же время, критика отличается и от пропаганды. В том смысле, что у ее автора по возможности должен быть неизаинтересованный взгляд – взгляд, отстраненный от узко-конъюнктурных или узко-групповых интересов.

Замечу, что никогда не был специалистом по архитектурной критике. Скорее, являлся ее потребителем, редактором архитектурного журнала. Но, если обобщать, то критика архитектуры, да и шире – городской жизни лучше всего существует в газетах или других средствах массовой коммуникации, не носящих узко специализированный характер. За примерами далеко ходить не надо: это наш Григорий Ревзин, большая группа американцев и англичан, в том числе Деян Суджич, Николай Урусов, Пол Голдбергер и многие другие. Это люди, которые день за днем отслеживают процессы в архитектуре и направляют на эту тему какие-то критические стрелы.
Клуб «Кокон» – Проектная группа Поле-Дизайн

– А это не форма актуализированной летописи? Если прибегать к уже использованной аналогии: есть литературоведение, а есть литературная критика, которая ставит оценки, сообразуясь с идеологическими, стилистическими и даже концептуальными критериями. И, в свою очередь, формирует общественное мнение, например, кто у нас лучший писатель или, в нашем случае, архитектор, или какое новое здание самое красивое.

– Любая критика пристрастна. Есть более узко ориентированная критика, которая является рупором того или иного сообщества, той или иной идеологии. На определенной идеологической платформе создается издание, и оно является проводником тех или иных направлений, попутно критикуя своих оппонентов. Целый пласт изданий ХХ века, послереволюционных, таких как «СА», и более современных, таких как L′Architecture d′Aujourd′hui или Domus (при самых разных редакторах) – это, по сути, издания не информационные, а «формационные», поскольку они нацелены на формирование определенных профессиональных взглядов. Тем же самым целям служила и «Архитектура СССР», питаемая официальными установками на то, каким образом надо делать и показывать архитектуру. Все это – издания с определенной, последовательно выражаемой позицией. Но, на мой взгляд, это все-таки не архитектурная критика в чистом виде. Критика в данном случае является побочным продуктом в деле пропаганды конкретных установок. Она слишком адресна, назидательна, командна. Командна и в том смысле, что директивна, и в том, что критик выступает не в качестве независимого и незаинтересованного арбитра, а игрока одной, конкретной команды. Следует различать критику как просто процесс отрицания чего-то и критику как самостоятельный эпистолярный жанр.

Существуют и книги с очень сильным критическим накалом. Взять хотя бы тексты того же Ле Корбюзье. И, конечно, книги, в основе которых, как правило, все-таки лежат более сложные, фундаментальные и проработанные смысловые конструкции, нежели в газетных и журнальных статьях, оказывают самое непосредственное влияние (часто в пересказе) на архитекторов и архитектурных критиков. Тут можно вспомнить и Гинзбурга с его «Стилем и эпохой», и Кауфана с «От Леду до Ле Корбюзье», и «Архитектуру города» Росси, и Delirious New York Колхаса, произведения Бенэма, Фремптона и т.д. и т.п. Но все же наше время – во многом время не книгописания, а критики и эссеистики. И связано это, конечно, с убыстряющимся ритмом жизни, а также бурным развитием медиа и их все возрастающей ролью в общественном сознании. И «летопись» в таком контексте пишется как бы на бегу, становясь при этом не монологом, а параллельным, фрагментированным, коллажным повествованием многих рассказчиков.
Павильон водочных церемоний – Александр Бродский. Фото © Юрий Пальмин

– Вы обрисовали чрезвычайно насыщенный мировой пейзаж архитектурной критики. А что происходит в России? Как вы могли бы охарактеризовать уровень развития архитектурной критики у нас?

– Тут сложно обобщать, потому что Россия России рознь. Невозможно говорить о России в целом. Есть несколько крупных городов, где идет более-менее активный архитектурно-строительный процесс, о котором можно писать. Это Москва, Санкт-Петербург, в меньшей степени – Нижний Новгород, Самара, еще несколько архитектурных центров. В каждом из этих городов ситуация разная, уровень проектов и построек тоже очень разнится. Когда я редактировал журнал, бóльшая часть публикаций была все-таки о Москве. Столица являлась главным «контент-провайдером». Впрочем, во всех наших немногочисленных точках профессиональной активности, в большинстве из которых, кстати, существуют свои профильные журналы и тематические сайты, уровень развития архитектурной критики явно недостаточен. Он откровенно низкий.

Ситуация с неразвитостью критики и малочисленностью критиков объясняется несколькими факторами. Хороший архитектурный критик должен обладать массой достоинств, среди которых широкий профессиональный кругозор, понимание архитектуры и градостроительства, а также контекста данной деятельности. Еще один необходимый навык – умение писать, а для этого нужно иметь хорошую базовую школу, определенный уровень образования. Людей, обладающих сочетанием хотя бы этих двух свойств мало, и становится все меньше и меньше. Как редактор я наблюдал за разными поколениями людей, пишущих об архитектуре, и надо сказать, что, чем моложе, тем пишут обычно хуже. Среди поколения под шестьдесят и старше умеющих писать довольно много. Даже среди профессиональных архитекторов: Евгений Асс, Андрей Боков, Владимир Юдинцев и другие. Если сравнить с тем, как пишут их коллеги помоложе, то это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Хотя есть и исключения. Скажем, Илья Мукосей или Владимир Юзбашев. Тоже самое – и с архитектурными публицистами и журналистами.

Где вообще в нашей стране готовят архитектурных критиков или хотя бы просто людей, способных писать об архитектуре? Есть несколько традиционных центров. Во-первых, МАРХИ. Там время от времени появляются энтузиасты, которые почему-то хотят писать об архитектуре. Их мало, но они появляются. Например, Анатолий Белов, Мария Фадеева, еще пара-тройка человек. Есть искусствоведческие факультеты МГУ и РГГУ, есть журфак МГУ, откуда вышли Николай Малинин и Анна Мартовицкая. Отдельно отмечу, что как редактор я являлся свидетелем ухудшения качества искусствоведческого образования во всех его ипостасях. Искусствовед за 40 лет – это гарантированно качественный продукт, искусствовед за 30 – фифти-фифти, а моложе 30 – с этим человеком вообще ничего не понятно. Особенно это касается выпускников РГГУ.

Но даже наличие высокой культуры и навыков письма у «аксакалов» не спасает нашу критику. Люди с возрастом все-таки хуже чувствуют современные тренды. Тем более, что сейчас есть много тенденций, особенно в городской жизни, которые зарождаются в молодежной среде, и понятно, что с возрастом это ощущается хуже.

С другой стороны, многие из уже сформировавшихся авторов и критиков в какой-то момент просто отходят от этого дела – по той простой причине, что оно малооплачиваемо. Особенно, если ты фрилансер, а не штатный редактор или автор. Это сложная работа за не очень большие гонорары. В определенном возрасте возникает вполне нормальное желание что-то зарабатывать и конвертировать свои способности в приемлемое материальное вознаграждение. И люди меняют сферу деятельности.
Дом Дмитрия Гейченко. Фото © Елена Петухова

– С кадровыми проблемами мы немного разобрались. А что касается взаимоотношений с профессиональным сообществом? Оно заинтересовано в развитии независимой архитектурной критики?

– Подлинной и независимой архитектурная критика может быть только в газетах и других общественных СМИ, а не в узко-архитектурных. Будучи редактором архитектурного журнала вы сталкиваетесь с несколькими категориями архитектурной продукции. Самая обширная из них – это здания, которые критиковать невозможно, ибо они настолько плохи, что там и говорить не о чем. И такая категория продукции охватывает процентов 90. Остальные 10 – это объекты, которые вызывают определенный интерес и о которых можно разговаривать. Но здесь другая проблема: нет же идеального произведения, всегда есть, за что покритиковать. Но всегда существует риск, что автор воспримет вашу попытку указать на недостатки как персональную обиду. Каждое предложение о публикации у нас почему-то воспринимается как похвала, признание выдающихся качеств объекта. А поскольку круг авторов-архитекторов, создающих эти произведения, ограничен, роскошь независимой и придирчивой критики может обернуться потерей контакта с одним из членов этого круга. Данное щекотливое положение усугубляется еще и тем, что архитектурные СМИ порой почитывают или просматривают заказчики и девелоперы, в глазах которых никакой архитектор не захочет рисковать оказаться не на высоте.

В связи с этим многие из архитекторов требуют согласования публикаций, что, конечно, не способствует росту независимости суждений в профессиональных медиа. Зато у нас сложилась тенденция критически комментировать иностранные объекты. Журналисты чувствуют себя свободнее, ведь авторы проектов по-русски не читают, да и их российским коллегам приятно, когда покусывают пришлых конкурентов. Своих же у нас почти никто не критикует, а если и критикует, то это часто свидетельствует о начале какой-то подковерной борьбы. Такая критика сопряжена не с желанием разобрать явление «по косточкам», а с какими-то другими интересами, которые подобным образом можно обозначить и продвинуть.

К тому же у нас просто очень мало интересующихся архитектурной критикой – и обществу, и властям, и рынку она, в принципе, не нужна. То есть потребителя у архитектурной критики фактически нет.

Хотя нужно оговориться, что у хорошо написанных статей может быть и обширная аудитория. Пример – Григорий Ревзин. Его читают люди даже очень далекие от архитектуры. Просто потому что он хорошо, интересно, остроумно пишет. Он просто хороший писатель. Нашей архитектуре повезло, что ей почему-то заинтересовался Ревзин. Я всегда привожу цитату, которую никто кроме него не мог написать. Это про Виктора Шередегу в контексте разговора о сносе Военторга: «И такое у него стало лицо – как у белого офицера из князей, когда тот в Париже слышит о коллективизации: скорблю, дескать, но бессилен» («КоммерсантЪ», 15.09.2003). Ну, кто еще может писать об архитектурных делах так лихо?
Офисное здание на Ленинском проспекте (Офис НОВАТЭК) – SPEECH Чобан & Кузнецов. Фото © Ю.Пальмин

– Получается, что архитектурная критика не очень нужна профессиональному сообществу. Мало ли что там эти критики напишут. Может и самолюбие пострадать, и бизнес… Кажется, что и архитектурно-строительному рынку критика не требуется. В российских условиях он сам без критиков научился определять, кто у нас лучший архитектор и какие сейчас актуальны фасады. И в завершение картины: в критике не очень заинтересовано и общество, которое уже самостоятельно как-то моментально определилось с оценкой современной российской архитектуры и ее ролью в культуре. Произошло это на рубеже тысячелетий. И этот во всех смыслах бурный этап, как мне кажется, и был тем моментом, когда критика была жизненно необходима. А мы его проворонили. Никому ничего не объяснили, не показали и не похвалили, и теперь все наши попытки как-то наверстать упущенное – это все как бег за ушедшим поездом.


– В целом, вы правы. Архитектура обществу ничего хорошего не подарила. Но это отнюдь не означает, что и критика ему автоматически не нужна. В чем преимущество критики? Критика следит за процессом. Поскольку у нас процесс интереснее, чем его результаты, то в этом есть довольно большой потенциал для анализа, для развернутых и нетривиальных публикаций. Но вряд ли профессиональной периодике стоит претендовать на роль «вершителя судеб» или «режиссера общественного мнения». Только газетной и онлайн- критике с их читательскими аудиториями по силам формирование общественного мнения. И, как я уже говорил, подлинная критика должна быть независимой, она не должна играть на стороне конкретных архитекторов.
ГиперКуб Бориса Бернаскони. Фото © Елена Петухова

– Давайте отвлечемся от глобальных вопросов. Считаете ли вы сами себя архитектурным критиком?

– Нет. Не считал, когда был редактором, а сейчас и вовсе ушел из этой сферы. Скорее, считаю себя аналитиком. Ни одну из моих статей я бы не назвал критической.

– В начале разговора вы сказали, что критику от аналитики отличает наличие более выраженной субъективной оценки. И тут я бы поспорила с тем, что ваша субъективная оценка не влияла на вашу работу, особенно, редакторскую, когда вы определяли темы для журнала. Каждая выбранная тема становилась не только поводом для исследовательских и аналитических изысканий при подготовке номера, но и катализатором профессиональных дискуссий после выхода журнала. То есть выбранная вами тема становилась таким маркером, отражающим нынешние или еще только намечавшиеся ключевые точки развития архитектурного процесса. Вы очень точно попадали в самые острые и актуальные моменты. В этом плане выбор темы оказывался своеобразным критическим актом.

– Если у вас тематический журнал, то выбор темы – наиважнейший момент. Надо иметь в виду, что я довольно активно «крутился» и «кручусь» в архитектурных кругах, и это, конечно, способствует улавливанию трендов. Но не способствует критическому настрою: критиковать все-таки лучше находясь в отдалении от объектов критики. Что касается выбора тем, то он никогда не был моей исключительной прерогативой. Во-первых, это коллективная редакционная работа, во-вторых, некоторые темы нам подсказывали сами архитекторы и журналисты, интересующиеся той или иной проблематикой. Многие вещи возникали в процессе общения. И за это я благодарен коллегам – как пишущим, так и строящим.

– И что же будет дальше? Теперь с вашим уходом из «Проект Россия» вы вообще прекратите вашу журналистскую и редакторскую деятельность?


– Одной из причин моего ухода стала усталость от редакционной работы. Я занимался ей довольно долго – 11 лет. Мое поле деятельности несколько отличается от того, что было раньше, но я остаюсь соучредителем «Проекта», и, наверное, в жизни журнала участвовать буду. Но на какое-то время мне хотелось бы отстраниться, чтобы просто от этого отдохнуть, да, наверное, и получить возможность объективнее, более критически, относиться к происходящему как в архитектурной жизни, так и в издательской.

19 Февраля 2014

Елена Петухова

Беседовала:

Елена Петухова
Видео-разговор об архитектурной атмосфере
В первые дни января 2021 года Елизавета Эбнер запустила @archmosphere.press – проект об архитектуре в Instagram, где она и другие архитекторы рассказывают в видео не длинней 1 минуты об 1 здании в своем городе, в том числе о своих собственных проектах. Мы поговорили с Елизаветой о ее замысле и о достоинствах видео для рассказа об архитектуре.
Григорий Ревзин: «Нет никакой методологии – сплошное...
Довольно длинный, но интересный разговор с Григорием Ревзиным о видах архитектурной критики и её отличии от теории, философии и истории, профессионализме журналиста, вреде жизнестроительства, смысле архитектуры, а также о том, почему он стал урбанистом и какие нужны города.
Разговоры со «звездами»
В новой книге Владимир Белоголовский использовал свои интервью со Стивеном Холлом, Кенго Кумой, Ричардом Майером, Алехандро Аравеной и другими мастерами для анализа текущего положения дел в архитектуре и архитектурной критике.
Кризис суждения
На что сегодня похожа зарубежная архитектурная критика и сильно ли она отличается от отечественной?
Технологии и материалы
Игры в домике
На примере крытых игровых комплексов от компании «Новые Горизонты» рассказываем, как создать пространство для подвижных игр и приключений внутри общественных зданий, а также трансформировать с его помощью устаревшие функциональные решения.
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Сейчас на главной
Башни в детинце
Жилой комплекс в Уфе, построенный по проекту PRSPKT.Architects, объединяет два масштаба: башни маркируют возвышенность и въезд в город, а малоэтажные корпуса соотнесены с контекстом и историей места, которое когда-то было обнесено крепостными стенами.
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.