English version

Уильям Олсоп. Интервью и текст Владимира Белоголовского

Уильям Олсоп - один из участников экспозиции российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции

mainImg
Уилл Олсоп один из самых видных архитекторов Великобритании, но также он увлекается живописью и графикой. Экспрессионистские произведения мастера выставляются в известных галереях и музеях наравне с его градостроительными и архитектурными проектами. Олсоп родился в 1947 году в Нортхэмптоне в центральной Англии, занимался в лондонской Архитектурной Ассоциации (АА) в конце революционных шестидесятых.
С 1981 года Олсоп практиковал с партнерами – вначале с Джоном Лиаллом (John Lyall), а затем с Яном Стормером (Jan Stormer). В 2000 году он образовал бюро Alsop Architects. Несмотря на большое количество заказов, финансовые дела компании шли неважно. В 2006 году архитектор продал право ведения своего бизнеса британскому дизайнерскому конгломерату SMC Group, которому принадлежит дюжина независимых архитектурных компаний. Творчески SMC Alsop остается самостоятельным и независимым бюро с офисами в Лондоне, Пекине, Шанхае, Сингапуре и Торонто, где заняты 120 архитекторов.
Здания Олсопа отличаются характерными красочными органическими формами, он зовет их «кляксы» и «мазки». Его проекты никогда не страдали от недостатка внимания. Среди самых известных и смелых - Hotel du Departement (региональный правительственный комплекс) в Марселе, Шарп Дизайн Центр (коробочка, закинутая в небо на тоненьких многоэтажных ходулях) в Торонто и библиотека Peckham Library в Южном Лондоне, которая выиграла престижнейший Стерлинг Приз в 2000 году как Лучшее здание года в Великобритании. Олсоп считает, что здания должны вызывать любознательность, воодушевлять людей, оживлять ландшафт и провоцировать мечты о том, что могло бы быть и задаваться вопросами типа «а что, если...»
zooming
Уильям Олсоп
zooming
Центр дизайна Шарпа в Колледже искусства и дизайна Онтарио. Торонто

Я посетил Уилла в его студии в лондонском районе Баттерси. Мы устроились в уютном офисе архитектора, расположенном в открытом мезонине, откуда хорошо просматривается единое пространство студии.
Здесь занято около пятидесяти человек и они погружены в работу над потешными структурами, напоминающие странные существа на ногах, с клювами, крыльями и одетыми в юбки и шляпки. Мы начали с русской темы, к которой не раз возвращались.

Ваше бюро просуществовало в Москве с 1993 по 2000 годы. Расскажите о своем русском приключении и почему вы уехали из России?

Для начала я расскажу, почему я туда поехал. Впервые я оказался в Москве в 1990 году по приглашению МАРХИ для участия в семинаре со студентами. Мне было интересно находиться в большом городе, который переживал столь драматичные политические, экономические и даже религиозные перемены. Затем я стал приезжать чаще, чтобы наблюдать за этими переменами. А чуть позже я открыл свое бюро вместе с англичанином Джеймсом МакАдамом (James McAdam), который немного говорит по-русски, и москвичкой Татьяной Калининой, которая очень хорошо говорит по-английски. Теперь у них своя практика McAdam Architects в Москве и Лондоне. Первым делом нужно было найти работу и очень скоро мы ее нашли. В России мы приобрели много хороших друзей и построили несколько неплохих зданий. Первым проектом стало здание Deutsche Bank на улице Щепкина. Другим крупным проектом был Millennium House на улице Трубной.

В проекте над Millennium House вы сотрудничали с Александром Скоканом?

Millennium House нам заказал французский инвестор, с которым мы работали раньше. Концептуальная часть проекта была разработана нами самостоятельно. Затем мы отобрали и пригласили бюро «Остоженка» под руководством Александра Скокана для помощи в решении всех бюрократических вопросов. Это было очень тесное и плодотворное сотрудничество, и «Остоженка» приняла самое активное участие в дизайне проекта.
zooming
Комплекс Millennium House. Москва
А в 2000 году из-за потрясений в экономике России я закрыл бюро и уехал. К тому времени у нас работали 20 человек, в основном русские ребята. Я приезжал в офис раз в два месяца. Возможно, я должен был сократить людей и сохранить бюро. Это было очень интересное и креативное время. Сотрудники, особенно молодые, фонтанировали весьма оригинальными идеями о том, как лучше выжить в сложившейся экономической ситуации. Конечно, там не обходилось без коррупции. Я не имел к этому никакого отношения, но конечно догадывался, что и как происходило. Это было непростое время. Мне оно принесло важный опыт знакомства с жизнью в этом городе. Я знал еще до того, как туда поехал, что сделать архитектуру будет невероятно сложно. Если бы в то время мы могли использовать австрийских или финских подрядчиков... но ни один из моих заказчиков не мог себе такое позволить. Следующим выбором были ирландские или турецкие подрядчики. Тогда качество было терпимым, но выбор материалов резко сокращался. И наконец, были русские подрядчики. Уверен, что сегодня все иначе, но тогда в этом был большой риск. Вы понятия не имели, когда работа будет закончена, и сколько она будет стоить. Теперь, просматривая журналы и иногда бывая в Москве, я задаюсь вопросом о качестве тамошних недавних проектов. Москва должна решить, какой она хочет стать. Это великий город и он достоин великой архитектуры.

Какую архитектуру вы можете вообразить в Москве и в чем могло бы быть ее отличие, скажем, от лондонской?

Разумеется, существует большая разница в климате. В Москве жарче летом, и это накладывает свой отпечаток. Но это, конечно, не то, что вы подразумеваете в своем вопросе. В идеале, подход не должен сильно отличаться, независимо от того, в Москве вы или в Африке. Разумеется, возникнет множество специфик, и ее нужно учитывать. Но с чем мне действительно нравится работать, так это с предвкушениями и стремлениями. Мне хотелось бы верить, что у меня нет определенного стиля. Некоторые говорят – это олсоповский стиль. Для меня это оскорбление, потому что я пытаюсь этого избегать. Я ушел от идеи того, чем архитектура должна быть. Моя миссия состоит в том, чтобы познать, чем архитектура могла бы быть. И такое путешествие на встречу открытиям привлекает многих людей, с которыми я люблю работать. Это жители района, где реализуются мои проекты. Я раздаю им карандаши и кисточки, и мы придумываем архитектуру вместе. Подобные занятия – настоящее наслаждение. Идея не в том, чтобы изменить представления людей, а в том, чтобы дать им возможность выразиться. Мне странно наблюдать за работами некоторых архитекторов, которые создают очень гротескные и навязчивые формы. Гораздо важнее построить хорошее честное здание.

Что вы понимаете под «хорошим честным зданием»?

Такое здание отличается хорошим качеством строительства, хорошим освещением и особым вниманием к тому, как оно касается земли, потому что это то, с чем сталкивается большинство людей. Если бы я был политиком, то принял бы такой закон, чтобы в каждом городе все, что находится ниже десятиметровой высоты, не касалось земли. Люди могли бы есть и пить на уровне улицы, но здания бы парили над землей. Землю нужно отдать людям и разбить на ней сады. Это сделало бы наши города очень счастливыми. Вспомните Ле Корбюзье и его Жилую единицу, приподнятую на колоннах в Марселе. Именно там я построил свое первое приподнятое здание Hotel du Departement. Так что Корбюзье повлиял на меня очень конкретно.

Вы с детства хотели быть архитектором. Поговорим немного об этом.


Да, я мечтал быть архитектором задолго до того, как узнал чем они занимаются. Я вырос в самой обычной семье в маленьком заурядном городке Нортхэмптоне. Скорее всего, любовь к искусству и архитектуре связана с домом, по соседству с которым жила моя семья – родители, сестра-близнец и старший брат. Этот дом был построен в 1926 году по проекту Петера Беренса. Он был одним из самых первых модернистских рациональных домов в Великобритании. Моя мать говорила, что это уродливое здание, но мне оно нравилось, потому что не было похожим ни на что вокруг. В этом доме жила чета уже в летах. Они часто приглашали меня с сестрой на вкусное мороженое, и там всегда было очень уютно. И вообще, все было очень стильно: атмосфера, обстановка, дизайнерская мебель Чарльза Рене Макинтоша. Немного позже дядя моего друга, эксцентричный сценограф познакомил меня с историей сценического дизайна – от греческого до конструктивистского и современного. К тому времени я уже умел рисовать, но он решил учить меня по-своему. Мы рисовали кирпич в течение трех месяцев. Я пытался изобразить тени, но он требовал только линейные репрезентации. Затем мы перешли к жестяной банке и так далее. А в шестнадцать лет я перевелся в вечернюю школу и устроился на работу в небольшое архитектурное бюро, где получил хорошую практику. Но прежде, чем поступить в архитектурную школу, я в течение пары лет изучал живопись. Сегодня для меня не существует разницы между  архитектурой и искусством.

Ваши архитектурные герои – Ле Корбюзье, Джон Соан, Мис ван дер Роэ и Джон ван Бру. Каким образом столь разные архитекторы оказали на вас влияние?

Я думаю, что нет одного правильного способа создавать архитектуру, и это хорошо. Наши города должны отличаться разнообразием. Однообразие делает жизнь неинтересной. Таких районов очень много в Москве, и их немало на севере Англии. Это вызывает скуку. Архитектура – это не просто крыша над головой. Она порождает чувства принадлежности и уюта. Это не просто передать словами, но мне не раз говорили люди, что моя архитектура отличается именно этим. Меня часто спрашивают – как вам это удается? Я не знаю, и я не хочу этого знать, потому что если бы я знал, то все удовольствие и увлеченное исследование, которое сопровождает процесс создания архитектуры, было бы утеряно. Нужно просто  верить в то, что делаешь. Итак, все эти архитекторы, которых вы назвали, – очень разные, и они все обладают качествами, которыми мы все можем вдохновляться. Я многое взял у каждого из них.

Какая архитектура вам нравится сегодня?

Мне нравятся самые разные проекты. К примеру, мне очень нравится небоскреб Херст в Нью-Йорке по проекту Нормана Фостера. Когда вы едете по направлению к нему по Седьмой авеню, возникает ощущение оптической иллюзии. Общая форма очень приятна глазу. Здание завораживает, и оно не похоже ни на одно другое вокруг. Его дизайн подразумевает продолжение вверх. В то же время, оно имеет хороший рост, удачные пропорции и очень гордое присутствие. С другой стороны, проекты Фостера в Москве отличаются большим гротеском. Здесь, в Великобритании, практикуют великолепные инженеры, и поэтому наши архитекторы любят подчеркнуть структурность зданий, что иногда увлекает их чрезмерно. Наверно, Ричард Роджерс – самый яркий и увлекательный пример подобной архитектуры. Идея открытого пространства на этажах и вынос всех утилитарных функций к краям – очень интересна, и коммерчески это весьма рационально, но в конце концов, такой подход приводит к отрицанию пропорций и самой архитектуры. Я не против демонстрации структурности, но не только ради функциональности. В противном случае,
архитектура редуцируется до хай-тека или стиля. Как только хай-тек превращается в стилизацию, это убивает архитектуру. Что мне нравится в архитектуре, так это то, что все возможно, особенно если ваши идеи имеют хорошие намерения. К примеру, возьмите архитектурное бюро FAT. Мне кажется, они делают очень интересную архитектуру. Я бы никогда не делал то, чем занимаются они, но мне это доставляет удовольствие.

Их проекты полны иронии и даже сарказма.

Конечно, этим они мне и нравятся, и я хочу им помогать. Работая над генпланом поселка на полторы тысячи частных домов в восточном Манчестере, я познакомил бюро FAT с заказчиком, и теперь один из домов построен по их проекту. Мне кажется, что одна из задач старших архитекторов – по возможности помогать младшим коллегам.

Вы закончили Архитектурную Ассоциацию, расскажите о вашем студенческом опыте и преподавателях.

Я думаю, что время, в которое я учился в АА, было для этой школы самым интересным. Это была единственная школа, в которую я подал документы. Ко времени окончания в 1972 году среди моих преподавателей были все без исключения члены знаменитого бюро Archigram. Я воспринимал их проекты как научную фантастику. Они затрагивали социальные аспекты архитектуры и то, как люди могли бы жить и работать в будущем. Поэтому мой дипломный проект превратился в своеобразный научно-фантастический рассказ. Я использовал его как прием для иллюстрирования идеи децентрализации городов. В общем, я предложил разные сценарии того, как опустели города, а люди расселились по бескрайнему ландшафту.

После АА вы работали в разных бюро, включая офис Седрика Прайса. Чему вы у него научились?


Это был очень важный практический опыт. Я вел проект последнего в его жизни здания. Возможно, с архитектурной точки зрения оно не отличалось ничем особенным. Но это было в его стиле, что означало отсутствие всякого стиля. Я не уверен, что мне удалось его понять, но это и не важно. Это был для меня прекрасный опыт. Главное, что я унаследовал у Прайса – это то, что архитектура должна доставлять удовольствие людям. Я считаю Седрика своей второй профессиональной школой. Теперь я говорю своим студентам в Венском институте: после окончания университета попытайтесь поработать три-четыре года в офисе человека, которого вы действительно уважаете. И не нужно думать, что делать в жизни дальше – это станет понятно само собой.

В вашей студии можно встретить и ваших учеников?

Да, две девочки, работающие здесь, были моими ученицами.

Расскажите про свое увлечение живописью и какое оно имеет отношение к вашей архитектуре?


Я люблю рисовать, писать картины и внимательно рассматривать все вокруг. Я не уверен, что мои произведения можно назвать искусством. Некоторым нравится. Некоторым нет. Это не важно. В последние годы я начал заниматься искусством ради искусства и часто привлекаю к этому интересному занятию различные группы людей. Мне особенно нравится коллективное рисование, когда другие задают начало моим произведениям. Ведь это очень сложно - нарисовать что-то на белом листе. Но как только кто-то испортил белый лист, он превращается во что-то иное, и появляется точка отсчета. Это не мое решение, а чье-то. В этом смысле, это напоминает архитектуру. Мне кажется, мы должны непрерывно ставить под сомнение конвенции и пробовать, что еще возможно. Иногда это удается, а иногда – нет. Мне интересен сам процесс.

На вашем сайте вы пишите: «Школы и академические здания должны быть располагающими, стимулирующими пространствами, провоцирующими обмен между студентами и их наставниками.» Мне интересно, как здания влияют на поведение людей.

Первоначально, библиотека в Пекхэме рассчитывалась на 12 тысяч читателей в месяц, а теперь в ней бывает до 40. И многие идут туда не обязательно для чтения книг. Может быть, молодые парни идут туда знакомиться с девушками, но может быть они заинтересуются какой-то книжкой. И то, и другое не так плохо.
zooming
Библиотека в Пекхэме
Или возьмите колледж в Торонто. Всего два месяца после того, как здание было закончено, количество абитуриентов возросло на 300 процентов. Мэр Торонто рассказывал мне, что это крошечное здание повлияло на увеличение туризма в городе. Как видите, люди очень позитивно реагируют на наши проекты, независимо от того какая отводилась им первоначальная функция. Мне не интересно создавать монументы или символы. Совсем не сложно построить здание. Но есть что-то другое, что превращает здание в архитектуру. Главный вопрос – как новое здание взаимодействует с местом или городом, в котором оно находится.

Расскажите о процессе работы над проектом библиотеки в Пекхэме.

При работе над этим проектом мы много общались с местными жителями, чтобы из первых рук узнать, какой люди хотели бы видеть новую библиотеку. Поэтому проект превратился в нечто большее, чем библиотека. Это место, где люди встречаются, обсуждают разные проблемы и посещают курсы по интересам. Я бы сказал, что для многих здесь открываются новые горизонты. Мы также заметили, что для решения финансовых или социальных проблем, люди скорее придут в библиотеку, чем в горсовет, который больше ассоциируется с институтом власти.

Вы хотите сказать, что вы позвали жителей района Пэкхем принять участие в диалоге, т.е. дизайнерских воркшопах, чтобы выяснить о каком здании они мечтают?


Конечно. Эти воркшопы не дали мне представление о форме, но они помогли мне сделать проект успешным во многих других аспектах. К примеру, через дорогу от библиотеки выстроен ряд магазинчиков, которые едва сводили концы с концами, и людей это очень волновало. Подняв здание над землей, мы открыли сквозную перспективу на эти магазины со стороны образовавшейся площади. Эти магазинчики не бог весть что, но они все еще существуют и даже процветают. Другое преимущество приподнятого здания в том, что теперь под ним можно проводить различные ярмарки или праздники летом. Вы никогда не знаете, когда в этой стране пойдет дождь, а поднятое здание над землей может сгодиться как гигантский зонт, и не важно, идет дождь или нет. И еще в этом месте много автобусных остановок и я заметил, что люди предпочитают дожидаться своих автобусов под нашим зданием. Но главное, я обнаружил, что подняв здание над улицей, с северной его стороны мы открыли великолепный вид на город, в частности, на собор Св. Павла, и кажется, будто кварталы совсем близко. Я думаю, что это внесло много нового в жизнь населения Пэкхема. Они вдруг осознали, что не потеряны где-то в огромном районе Южного Лондона, а находятся практически в центре Лондона. Это очень важно  для самоидентификации этих людей.

А что вас вдохновляет?

Я не уверен, что воодушевление важно. Томас Эдисон говорил, что идеи – это всего на один процент вдохновение и на 99 процентов потение. Идеи возникают в работе, а не в мечтах. Вы видите вещи только когда водите карандашом. Но кроме этого я люблю путешествовать, потому что это расширяет ваши ожидания и привлекает внимание к разным качествам пространств. И важно не только, что вы видите, но и что чувствуете.

Вернемся к русской теме. Разумно ли поступает Россия, приглашая для работы столь многих иностранных архитекторов?

Я думаю, что русские архитекторы должны задуматься над тем, что если Россия станет более открытой страной, то и у них появятся шансы строить здесь и в других местах. В хорошем городе всего должно быть много. В конце семидесятых в Лондон приехало множество американских архитекторов. Мы были для них своеобразными воротами в Европу. Наверно, они выбрали Лондон, потому что мы говорим почти на одном языке, во всяком случае, им так казалось. Немало американских компаний обосновалось здесь, и они построили множество ключевых проектов, включая Canary Wharf. В этом таилась несправедливость, потому что нам, британским архитекторам, было непросто работать в США. Сегодня Америка открыта перед нами и мы делимся многими идеями и ресурсами. Мне кажется, русские архитекторы должны понаблюдать, поучиться у иностранцев и друг у друга. Это поможет им построить свою репутацию, и вскоре у них появятся заказчики в самых разных местах. Архитектура очень медленная профессия. Но, например, индустрия моды является хорошим индикатором, и уже сегодня существует серьезный интерес в мире к работам русских модельеров. Тоже самое произойдет и в архитектуре. В любом случае, справедливо ожидать от иностранцев в России неподдельного внимания к российским проектам и не перерабатывать то, что первоначально подразумевалось для какого-нибудь Портленда в Орегоне или где-то еще. Поэтому везде, куда нас приглашают, мы пытаемся бросить якорь, и тесно сотрудничать с местными специалистами. Над нашими китайскими проектами мы работаем в шанхайском офисе, где заняты двадцать пыть человек. Многие из них – местные архитекторы, и мы сами делаем рабочие чертежи. Для нас работать в другой стране означает еще и вживаться в местную культуру и учиться чему-то новому.

Иногда архитекторы не стремятся сделать что-то оригинальное, потому что их заказчики требуют то, что видели где-то за границей, даже если эти видения чужды местному контексту.

Вы знаете, у меня полный ящик проваленных проектов, которые бы неплохо смотрелись в Китае или России. Я мог бы продать их этим заказчикам, недорого. Конечно же я шучу! Я бы никогда так не поступил.

Какой вы бы хотели видеть архитектуру в будущем и какие еще проекты вам бы хотелось реализовать?

Понятия не имею, потому что если бы я это знал, то делал бы такую архитектуру уже сегодня. Мы заключены во времеми, в котором живем. Многих архитекторов сегодня очень беспокоят изменения климата и другие экологические проблемы. Но эта общая для разных людей проблема, и из этого не делается архитектура. Вы знаете, мы тоже зеленые, но я хотел бы, чтобы  наши заказчики выбирали нас по другим качествам. Вы же никогда не выбираете архитектора потому что он хорошо рассчитывает водопровод. Но наверно, когда водопровод был только изобретен, были такие специалисты, которые говорили – мы разбираемся в вопросах водопровода. В будущем я бы хотел большей открытости и обмена идеями между архитекторами, и иногда проектировать проекты совместно. Было бы занятно сделать что-то такое в Москве. Что касается проекта, то я мечтаю сделать проект больницы. Многие больницы, строящиеся в Великобритании, проектируются архитекторами, которые строят только больницы. Но ведь они слишком напоминают машины, а не здания. Многие больницы, в которых я бывал, делают вас еще более больными. Мне кажется, больницы должны быть красивыми, чтобы, возвращаясь оттуда, вы ощущали жажду жизни.

Офис компании SMC Alsop в Лондоне
41 Parkgate Road, Баттерси
21 апреля 2008 года
zooming
Галерея The Public. Уэст-Бромидж
zooming
Галерея The Public. Уэст-Бромидж
zooming
Жилой комплекс на ул. Рочдельская. Москва
zooming
Торгово-гостиничный комплекс на Цветном бульваре. Москва

11 Сентября 2008

Технологии и материалы
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Инновационные технологии КНАУФ в строительстве областной...
В новом корпусе Московской областной детской больницы имени Леонида Рошаля в Красногорске реализован масштабный проект с применением специализированных перегородок КНАУФ. Особенностью проекта стало использование рекордного количества рентгенозащитных плит КНАУФ-Сейфборд, включая уникальные конструкции с десятислойным покрытием, что позволило создать безопасные условия для проведения высокотехнологичных медицинских исследований.
Дизайны дворовых пространств для новых ЖК: единство...
В компании «Новые Горизонты», выступающей на российском рынке одним из ведущих производителей дизайнерских и серийных детских игровых площадок, не только воплощают в жизнь самые необычные решения архитекторов, но и сами предлагают новаторские проекты. Смотрим подборку свежих решений для жилых комплексов и общественных зданий.
Невесомость как конструктив: минимализм в архитектуре...
С 2025 года компания РЕХАУ выводит на рынок новинку под брендом RESOLUT – алюминиевые светопрозрачные конструкции (СПК), демонстрирующие качественно новый подход к проектированию зданий, где технические характеристики напрямую влияют на эстетику и энергоэффективность архитектурных решений.
Сейчас на главной
Райский птичий лай
Вилла Casa Seriema, построенная в окрестностях Белу-Оризонти по проекту бюро Tetro, своими общественными пространствами обращена на горы, а частными комнатами – на густой лес.
Вода и ветер точат камень
По проекту бюро Asadov в районе Дубая, где сосредоточена инфраструктура для кино- и телепроизводства, будет построен жилой комплекс Arisha. Чтобы создать затененные пространства и интригующий силуэт, архитекторы выбрали воронкообразную композицию, а также заимствованные у природы пластические приемы – выветривания и осыпания. Пространства кровли, стилобата и подземного этажа расширяют возможности для досуга в контуре рукотворного «оазиса».
Цирк в Мневниках: сравнение разрезов
Показываем все шесть конкурсных проектов нового Большого цирка, перенесенного в Мневниковскую пойму. Как стало известно сегодня, победителем по итогам общественного голосования на «Активном гражданине» стал всё тот же проект, показанный нам, в качестве победившего, в январе. Но теперь можно посмотреть на разрезы, виды сверху... Некоторые проекты новый ракурс очень освежает.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Мосты и лестницы
Дом на берегу Волги в Саратовской области архитекторы бюро SNOU снабдили большим количеством террас, которые соединяются воздушными мостами – этот элемент присутствует также и в интерьере. Простым объемам и линейной компоновке противопоставлена скульптурная винтовая лестница, которая позволяет спуститься из спальни или кабинета в сад.
Воронка комикса
Эффективное не всегда должно быть сложным: PR-специалист Кристина Шилова рассказывает, как мини-комикс привлек внимание к архитектурному конкурсу и обеспечил рекордные охваты музею «Дом Китобоя». В коллажной истории спасенная после сноса калининградского Дома Советов панель рассказывает о своем путешествии – и собирает лайки.
Пресса: «Очевидно, что я неудобна. Со мной тяжело работать»...
На вопрос «Как вас сейчас представить?» Елизавета Лихачева ответила кратко: «Искусствовед». Позади шесть лет директором Музея архитектуры, музеефикация дома Мельникова, год и девять месяцев у руля Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Работы достаточно и сегодня. Мы с трудом нашли время для разговора в ее плотном деловом графике.
На пути к осознанности
Бюро BIG представило проект Международного аэропорта Гелепху – ключевую часть своего мастерплана «Город осознанности» для Бутана.
Классика для статуса
По проекту архитектурной студии AN Architects отель в Великом Новгороде поднял свой статус с трех звезд до уверенных пяти. В интерьерах много мрамора и натурального дерева, номера оформлены в английском стиле, в ресторане же используются русские мотивы: резные наличники, традиционный орнамент, кольчуга.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Акценты для луга
Мы раньше и города такого не знали, Княгинино. А там каждый пятый житель студент, прямо мечта Азимова. Реализованный по проекту ГОРА «Студенческий луг» расположен далековато от университета, зато близко к центру. Главный акцент – покрытая гонтом вышка-«обсерватория». Существенно еще то, что, согласно плану, каждый павильон закреплен за одним из факультетов Нижегородского государственного инженерно-экономического университета.
«Аристократизм, приватность, de luxe… разнообразие»
У Мытного двора в Петербурге не так давно, примерно полгода назад, сменился владелец, класс жилья, проект и архитектор. О проекте мы уже рассказывали по итогам рассмотрения на Градостроительном совете Петербурга. А сегодня беседуем с представителями девелопера о ЖК «Евгеньевский», теперь – de luxe, авторства Евгения Герасимова. Он построен на теме аристократизма и отсылках к разным видам исторической архитектуры, по части которых бюро «Евгений Герасимов и партнеры» – большие мастера.
Полезные связи
Zaha Hadid Architects представили проект мастерплана Наполи-Порта-Эст, который призван оживить заброшенные промышленные кварталы Неаполя и соединить их с центральной частью города.
Архитектура в рельефе
Трансформация исторического здания педагогического института в отель и офисы по проекту CBA architectes дала городу Руан новую смотровую площадку.
Пресса: Советский модернизм, который мы теряем
Общественная дискуссия вокруг судьбы Большого Московского цирка и сноса комплекса зданий бывшего СЭВа вновь привлекла внимание к проблеме сохранения архитектуры послевоенного модернизма
18 лет ожидания
Стартовала реализация проекта Zaha Hadid Architects, начатого еще в 2007-м: это Центр средиземноморской культуры для южноитальянского города Реджо-ди-Калабрия.
Здоровый дух
Для спортивной базы в Зеленогорске бюро «Луч» предложило корпуса, которые свободно размещаются в сосновом лесу, гармонируя с ним скатными кровлями, природными материалами и цветовой гаммой. Также проект предусматривает приспособление бывшего финского усадебного дома, сохранившегося на участке.
Архигибкость деревянной архитектуры
Конкурс для начинающих архитекторов и студентов архиГИБКОСТЬ был организован фестивалем «Древолюция». Задачей было – придумать малогабаритные быстровозмодимые дома оригинальной формы, доступные для последующего воспроизводства в туристической отрасли. Показываем шесть проектов-победителей.
Стеклянная граница оптимума
Очень маленький дом с оптимальной планировкой – 21 м2 – тем не менее включает две роскошные вещи. Во-первых, сауну, хотя и в виде кабины; во-вторых, угол из структурного стекла, изнутри стекло – от пола до потолка. Вот это, правда, роскошь для дома с фанерным конструктивом, что признает и сам автор.
Высота 5642
Институт Генплана Москвы подготовил проект комплексного развития трех горнолыжных курортов Кавказа, получивших статус особых экономических зон туристско-рекреационного типа. Первая из них – Эльбрус. На горе построят новые трассы, канатные дороги и гостиницы, модернизируют станции и приведут в порядок туристическую поляну Азау. Для расширения аудитории и всесезоннной привлекательности развивается сеть экотроп. Рассказываем обо всех этапах подробнее.
Щепотка ностальгии
Кафе-кулинария по проекту студии архитектуры и дизайна OBJCT открылось в Волгограде в здании бывшего Тракторного завода, который сейчас играет роль бизнес-парка. Чтобы воссоздать дух советского времени, архитекторы использовали мозаику, стеклоблоки, растения в кадках, а также терраццо. Фанера и красные акценты сделали интерьер светлым и свежим.
ИТ-городок
На примере первой реализованной очереди квартала «Ю» разбираемся, как будет устроен новый микрорайон Иннополиса. Бюро Т+Т Architects и HADAA сформировали и сбалансировали остроумный мастер-план с разными типами жилья, зеленой артерией, системой площадей и парком в центральной части.
Пресса: Александр Скокан: «Ужас в том, что “Аушвиц” — идеальный...
В начале 1945 года советские войска освободили польский город Освенцим, а с ним и самый известный лагерь смерти, одно из главных свидетельств Холокоста — «Аушвиц». 40 лет спустя архитектор Александр Скокан и художник Иван Лубенников разработали проект реконструкции советского раздела музея-мемориала. Обновленная экспозиция открылась 8 мая 1985 года и просуществовала вплоть до 2013-го, когда ее в очередной раз осовременили. По просьбе «Сноба» публицист, соучредитель и бывший главред архитектурного журнала «Проект Россия» Анатолий Белов встретился с Александром Скоканом, чтобы узнать о правоверном модернизме проектировщиков «Аушвица», искусстве добывать стройматериалы в эпоху позднего застоя и о том, каково жилось в бывшей гостинице для офицеров СС.
Долгожданный герой
Открытия библиотеки в своем районе жители Северного Боулдера в штате Колорадо ждали больше 25 лет. Архитекторы WORKac создали для них удобный и гостеприимный общественный центр.
Тяга к ремеслу
По проекту бюро KIDZ в Тель-Авиве открылась нео-изакая. Учитывая равнодушие горожан к сложным дизайнерским решениям, архитекторы сосредоточились на материалах, освещении и мебели. Такой подход соотносится с японскими понятиями «шокунин» и «коадавари», означающими искусного мастера и внимание к деталям. Единственным предметом декора стала лаковая миниатюра, найденная на блошином рынке.
Компактное построение
В буколическом окружении рисовых полей престижного района Бали Pererenan, на возвышении с видом на океан, Антон Кочуркин и 8Lines, выиграв конкурс, спроектировали апарт-отель. Его уже начали строить. Особенность проекта – оптимальные компактные планировки, он рассчитан на средний достаток.
Черный бутик
Пекинское бюро Fon Studio спроектировало временный концепт-бутик для марки авангардной одежды TBHNP в Шанхае.
Археологический подход
Конкурс на проект реконструкции западного крыла Британского музея в Лондоне выиграла Лина Готме, архитектор Национального музея Эстонии в Тарту.